Юная жена замыслила авантюру – сбежать от властительного мужа с помощью молодого человека. Тот отказывается, потом решается, но отказывается она. Он настаивает, является в дом, где собралась вся семья, взрыв, скандал. Уезд. Новая жизнь. А ревнивый муж почему-то все не едет возвращать жену. Ей это даже странно. Наконец он появляется… На взгляд автора, самое интересное в пьесе – правота неправоты, переворот, когда положительные герои оказываются не такими уж положительными, а отрицательный не таким уж отрицательным.
Алексей СЛАПОВСКИЙ
ДАВАЙ УЕДЕМ
Четвертая попытка в 2-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АЛЯ, 24 года
АЛИК, 28 лет
СТЁЖКИН, около 35 л.
БОРИС НИКИТИЧ, за 60 л.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА, около 50 л.
МИТЯ, 25-30 л.
ТИНА, 20-25 л.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
1.
Старинный двухэтажный дом. На балкон-галерею второго этажа выходит Аля. Берет лейку, поливает цветы. А потом льет воду на землю – ей нравится смотреть, как сыплется леечный дождик. Из-за угла выходит Алик.
АЛИК. Здравствуйте! Это дом семнадцать?
АЛЯ. Там табличка висит.
АЛИК. Бывает – табличка одна, а дом другой.
АЛЯ. Не бывает. Просто увидели – девушка красивая, а темы нет. Придумали про дом спросить. Лет через двадцать вспоминать будем. Детям рассказывать. Иду, вижу – красавица на балконе. Думаю, о чем бы с ней? Ну, и спросил, как дурак: это дом семнадцать? (Детским голосом). А ты, мама? (Вернувшись к своему голосу). А я: да, да, семнадцать, конечно! Ну, потому что тоже сразу понравился мне ваш папа. И так разговорились, познакомились. Влюбились. Живем долго и счастливо. (Алику). Меня Аля зовут.
АЛИК. Алик. Олег вообще-то, но все – Алик. Так сложилось. Исторически.
АЛЯ. Вот так, дети, я сразу и поняла: это судьба! Алик – Аля. Красиво! Тебе сколько лет?
АЛИК. Двадцать восемь.
АЛЯ. А мне двадцать четыре. Хорошая разница. Хотя, говорят, идеальная – семь лет.
АЛИК. Для кого?
АЛЯ. Для мужа и жены. Главное, стоит такой, будто ничего не понимает. Это я детям. А я сразу все выспросила, кто такой, чем занимается.
АЛИК. Кто?
АЛЯ. Ты.
АЛИК. Музыкант. Иногда сочиняю. Я битмейкер вообще-то. Это…
АЛЯ. Знаю, музыка для рэперов.
АЛИК. Слушаешь рэп?
АЛЯ. Я все подряд слушаю. Я любознательная. (Повествовательно). Тут мы друг другу всё рассказали, кто чем интересуется. Я книги читать люблю, он весь в музыке, но тоже начитанный. Ты начитанный?
АЛИК. Не очень.
АЛЯ. Плохо. Детям лучше, когда отец много читает, много знает. (Смеется). А он смотрит и думает: или прикалывается, или реально сумасшедшая. Нет, лучше подальше от нее. Он же по делу пришел.
АЛИК. Я правда по делу пришел. Квартиру тут снять хочу. У старушки. (Достает телефон). Просила позвонить, когда приеду. Конспиративная старушка, даже номера квартиры не сказала. Только условия и цену.
АЛЯ. И какие условия? Девушек не водить?
АЛИК. Нет, про это ничего… Главное, чтобы холостой.
АЛЯ. Может, у нее на тебя виды? Приятное с полезным – и деньги, и молодой, неженатый.
АЛИК. Я по старушкам как-то не очень.
АЛЯ. Вот, дети, так и бывает: человек ищет одно, а находит другое. Искал квартиру, а нашел любовь на всю жизнь. Ты звони, звони.
Алик набирает номер. Звонок раздается в кармане Али. Она достает телефон.
АЛЯ (старушечьим голосом). Алло?
АЛИК. Не понял. Это ты, что ли?
АЛЯ (смеется). Я, что ли. Цифру три нажми, я открою!
2.
Квартира Гребневых и Стёжкина, состоящая из двух, занимающая весь этаж. Высокие потолки, антикварная мебель, все выглядит почти роскошно. Входят Аля и Алик. Алик ошарашен.
АЛЯ. Тут было две квартиры, сделали одну, на весь этаж. Но кухни отдельные, санузлы отдельные, все автономно. Вот – кухня. Вот – ванна и туалет. Окна и во двор, и на улицу.
АЛИК. Не понял, в чем фишка? Кто сдает?
АЛЯ. Я. А старушкой прикинулась на всякий случай.
АЛИК. Да не сдают такие квартиры! Или за бешеные деньги. В чем прикол, девушка?
АЛЯ. Девушки в трамвае, а меня Аля зовут, забыл? Ладно. Открываю карты. Я тебя обманула и заманила. Смотрела сайты знакомств, обычное дело. Наткнулась на объявления о сдаче и съеме квартир. Такие – для осторожных людей. С анкетами, с фотографиями. Увидела тебя. Захотелось познакомиться. У тебя есть кто-то? Подруга, невеста?
АЛИК. Спасибо, конечно, но мне квартира нужна. Жить, работать.
АЛЯ. Да снимешь, вот проблема тоже! Ты прямо будто боишься чего-то. Так детям и буду рассказывать: стоит ваш папа, ничего не понимает и будто даже боится. Таким робким сначала показался. Я даже разочаровалась. Я же не знала, какой он у вас герой.
АЛИК. Ясно.
АЛЯ. Что тебе ясно?
АЛИК. Мне квартиру нужно снять. Срочно.
АЛЯ. И что изменится за десять минут? Выпьем кофе, поговорим. Узнаешь меня получше. Я не сумасшедшая, просто… Иногда фантазирую.
АЛИК. Ясно. Давай я потом зайду, хорошо?
АЛЯ. И папа ваш ушел, дети. И не вернулся. И не стал вашим папой. И вас нет.
АЛИК. Смешно. Ты веселая.
АЛЯ. Ага. Умереть со смеху. Ладно, извини за беспокойство. До свидания.
АЛИК (после паузы). Кофе можно на дорожку…
АЛЯ. Обойдешься! И тут, дети, я применила грубый, но действенный прием. Люди так устроены – что им предлагают, они этого не ценят, а как только отказывают, сразу хочется. Я ему говорю: обойдешься. И он сразу страшно захотел кофе.
АЛИК. Нет, но правда.
АЛЯ. Он начал уговаривать, даже просить. И я говорю: ну ладно, пей кофе – и до свидания. Крепкий, средний, с молоком, с сахаром?
АЛИК. Крепкий, без сахара и без молока.
АЛЯ (включает кофейный автомат). Без сахара, без молока. Выбор человека с твердым характером. А я вот пью с молоком и с сахаром. И с пирожными иногда. Квартиру почему снимаешь, с родителями надоело? Или они не тут?
АЛИК. Тут, но… В трех комнатах родители, сестра младшая, брат, тесно.
АЛЯ. Ты их любишь? Брата и сестру? Детей любишь вообще? (Подает кофе).
АЛИК. Ну, убиваю не сразу… (Пьет кофе мелкими глотками, довольно быстро). Я в Питере долго жил. Учился там, работал. Потом… У сестры была история… Связалась не с теми… Пришлось приехать, разруливать. Ну, и как-то задержался. Мне же все равно, где работать, я на удаленном доступе.
АЛЯ. Значит, можешь вот так вот запросто сорваться, уехать куда-то?
АЛИК. Легко. (Допивает кофе, ставит чашку).
АЛЯ. Хорошо. Ну ладно, будь здоров. И на этом, дети, мы с ним навсегда расстались.
Берет чашку, уходит в кухню. И остается там. Алик, посидев некоторое время, встает, идет к двери. Медлит.
АЛИК. А у тебя все нормально?
АЛЯ (выходит). Что?
АЛИК. У тебя все нормально?
АЛЯ. Конечно. Почему ты спросил?
АЛИК. У тебя вид какой-то…
АЛЯ. Какой?
АЛИК. Не знаю… Ну, как в кино: к женщине маньяк залез, а к ней сосед пришел, она ему намекнуть хочет, но не может – маньяк услышит и убьет.
АЛЯ. Маньяка у меня нет. Сейчас, по крайней мере.
АЛИК. А почему ты все время про детей? У тебя что-то было такое?
АЛЯ. Что?
АЛИК. Не знаю. Какая-нибудь история?
АЛЯ. Никакой истории. Знаешь, Алик, ты мне уже надоел. Ты страшно скучный. Извини. Иди, ищи квартиру.
АЛИК. Ладно. Телефон твой знаю, позвоню как-нибудь. Пока.
Затемнение.
3.
За сценой слышно: Аля выходит из машины. Хлопает дверца, коротко звучит сигнализация. Аля появляется на сцене. Одета модно. Звонит телефон, она берет трубку. Появляется Алик. Разговаривая, они прохаживаются, иногда натыкаются друг на друга – как натыкаешься на посторонних людей в толпе.
АЛИК. Привет, это я. Алик.
АЛЯ. Я поняла. И что?
АЛИК. Как дела?
АЛЯ. Нормально.
АЛИК. Может, встретимся? Кофе попьем?
АЛЯ. Квартиру не нашел еще?
АЛИК. Нет. Ты правда на сайте знакомств кого-то ищешь?
АЛЯ. А что?
АЛИК. Да странно. У таких всегда выбор есть. Ты красивая.
АЛЯ. Извини, я тут по делам…
АЛИК. Да, слышу. Я тоже на улице. Так встретимся?
АЛЯ. Зачем?
АЛИК. Ну… Ты мне понравилась.
АЛЯ. Спасибо. Нет, мне некогда, и… Дурацкая шутка получилась. Пока.
4.
Аля дома. Слышит звонок домофона, подходит.
АЛЯ. Да? Привет. Зачем? Хорошо, только ненадолго.
Нажимает на кнопку. Потом открывает дверь. Входит Алик.
АЛИК. Я тут был рядом. А почему ты днем дома? Не работаешь? А где остальные? Ты же не одна живешь?
АЛЯ. Не одна. Мама, папа, муж.
АЛИК. Муж?
АЛЯ. Муж.
АЛИК . Ясно…
АЛЯ. Что тебе ясно?
АЛИК. Кофе угостишь?
АЛЯ. Нет.
АЛИК. Ясно…
АЛЯ. Опять ему ясно! Как я завидую, все вам ясно!
АЛИК. Кому?
АЛЯ. Всем! До свидания, Алик, не звони больше и не приходи. Хорошо?
АЛИК. Дети, и она сказала: не звони и не приходи. И я понял: она как раз хочет, чтобы я звонил и приходил. И мы полюбили друг друга.
АЛЯ. У тебя не получается. Ты в это не веришь. И не надо. Исчезни, пожалуйста.
АЛИК. Позвонить можно как-нибудь?
АЛЯ. Нет!
5.
Вечер. Аля идет к дому. Алик ждет ее.
АЛИК. Привет.
Аля берет Алика за руку, отводит.
АЛЯ. Тебе чего надо? Я же просила!
АЛИК. Мне просто интересно. Если муж – зачем ты по сайтам знакомств…
АЛЯ. Для секса! Ты не подошел. Всё?
АЛИК. Да нет, я же вижу…
АЛЯ. Что ты видишь?
АЛИК. Что-то не так.
АЛЯ. Все так. Мужа позвать? Он сейчас дома.
АЛИК. Зови.
АЛЯ. Зачем? Ради чего?
АЛИК. Ты мне понравилась.
АЛЯ. И что?
АЛИК. Я чувствую, что-то не так.
АЛЯ. Чувствуй дальше!
Идет к дому. Останавливается.
АЛЯ. Кафе «Родник» знаешь?
АЛИК. Конечно.
АЛЯ. Завтра в одиннадцать. Утра!
6.
Кафе «Родник». Алик ждет Алю. Перед ним две чашки. Аля входит, садится.
АЛЯ. Привет.
АЛИК. Привет. (Пододвигает чашку). С молоком и сахаром. Но уже остыл. Новый заказать?
АЛЯ. Сойдет. (Отпивает). Теперь слушай. Я жила с папой и мамой. Папа поздно женился, ему уже сейчас за шестьдесят, а маме сорок семь. Папа большой человек в нашем городе. Был. Гребнев Борис Никитич, слышал, конечно?
АЛИК. Я как-то начальством не интересуюсь.
АЛЯ. У папы появился помощник, Стёжкин Валерий. Симпатичный, энергичный. Всегда добивается, чего хочет. Хотел занять место папы – и занял. Хотел на мне жениться – женился. Через год я поняла, что или я себя убью, или надо что-то делать. Конец фильма.
АЛИК. Ого. А папа…
АЛЯ. А у папы было два инфаркта, он себя бережет. Вообще как-то весь сдулся. Верней, Валера его подмял. Он всех подмял. Я хотела развестись. Не получилось. Хотела изменить. Воспитание мешает. Пыталась сумасшедшую изобразить. Не получилось. Решила уехать. Он меня нашел и вернул. Я одна ничего не могу сделать. Я придумала способ – должен появиться мужчина, который скажет, что хочет меня увезти. Серьезный, настоящий, решительный. И увезет. Буду я с ним жить или нет, это как получится. Главное – чтобы увез. Иначе… Вот. Все рассказала. Нельзя жить с человеком и так страшно его ненавидеть.
АЛИК. Но любила же, если вышла замуж?
АЛЯ. Казалось – да. Он милый был, обаятельный. Он и сейчас такой. Короче, я придумала это, а потом, когда ты появился, поняла: все это бред. Я не смогу. Да и не найду такого человека. Авантюра, короче. Теперь ты все знаешь. Поэтому просьба –отстань, Алик, хорошо?
Пауза.
АЛИК. А как ты себе это представляла? Допустим, я согласился бы. Или кто-то другой. И что сказал бы?
АЛЯ. Что у нас любовь или типа того. Какая разница, этого не будет, я же сказала – бред!
АЛИК. Да… Нет, а как – через развод или… Или просто сбежать?
АЛЯ. Никаких побегов. Объяснили бы ему – глаза в глаза.
АЛИК. Еще кофе?
Аля кивает.
АЛИК. Девушка, еще кофе пожалуйста! (Пауза). Ты говоришь, уезжала, он вернул. Как это – вернул? С полицией, что ли? Под конвоем?
АЛЯ. Уговорил. Он умеет уговаривать. Все, забудь. Я потерплю еще лет десять и привыкну.
АЛИК. Неприятная история… Но ты оцени, я ведь почти угадал. Помнишь, сказал, что ты как заложница?
АЛЯ. Молодец. Умный. Чуткий.
АЛИК. Даже странно, что в наше время вот так бывает. Что кто-то кого-то может в заложниках держать. Фактически. А друзей у тебя совсем нет? В смысле – из парней кто-то, ну, из бывших одноклассников?
АЛЯ. Они еще зелененькие. Сейчас все долго взрослеют. Нет, муж не поверит. Слушай, все, я отменила эту тему, больше не говорим!
АЛИК. Я мог бы попробовать.
АЛЯ. Проехали!
АЛИК. Нет, серьезно. Ты мне очень нравишься. И помочь хочу. Правда, у меня пока девушка есть. Если честно.
АЛЯ. Алик, я тебе все это рассказала, потому что ты дотошный, не отстал бы. Я рассказала?
АЛИК. Рассказала.
АЛЯ. Все, теперь отстань! (Встает). Пока.
АЛИК. Сейчас кофе принесут.
АЛЯ. Выпей за мое здоровье. Хотя ты же с молоком не пьешь. Угости кого-нибудь.
Аля уходит.
7.
Алик появляется с подносом – в ресторане самообслуживания. За ним идет друг Митя. Идут к свободному столику.
МИТЯ. Ну? И что дальше?
АЛИК. Ничего. Говорит – больше не звони.
МИТЯ. Алик, ты лох! Женщина хочет секса, а историю – придумала. У меня так было, я одной тетеньке программы ставил, там такой дом за городом, замок целый. И она начала – муж весь в работе, духовного контакта нет, сплошная серость! А я вижу – все у нее в порядке, историю сочиняет для жалости, а на самом деле просто хочет отдохнуть! И я ее отдохнул.
АЛИК. Наверно, ты прав.
МИТЯ. Я всегда прав.
АЛИК. А если нет? Если не придумывает?
МИТЯ. Ты влюбился, что ли?
АЛИК. Я так быстро не влюбляюсь. И у меня Тина есть.
МИТЯ. У меня тоже Лена есть. И Оксана есть. И Маша есть. И что теперь, я не могу влюбиться?
АЛИК. Нет, она мне очень понравилась. Но чтобы сразу влюбиться… И даже если… Ты прикинь, как это: здравствуй муж, хочу жениться на твоей жене!
МИТЯ. Он тебя пришибет. До смерти. Я слышал о нем, это тихий удав. Задушит. Или даст команду, чтоб задушили.
АЛИК. Тоже верно. А жить еще хочется. (Помолчав). Говорит: готова или его убить, или себя.
МИТЯ. Ага, ну да. Маша у меня вон три раза в неделю с собой кончает. Все они такие. Любят пугать.
АЛИК. Наверно, ты прав.
МИТЯ. Я всегда прав.
АЛИК. А помнишь Нину Юшкову? Тоже все думали – пугает. А она с пятого этажа.
МИТЯ. Не из-за меня! Там с родителями проблемы были, и вообще…
АЛИК. Да.
МИТЯ. Алик, ты мне не нравишься. Ты влюбился. Я страшно умный, я тебя вижу насквозь. И всех вообще. Поэтому не влюбляюсь. Влюбиться – сойти с ума. А я не могу. У меня такой огромный ум, что с него невозможно сойти. Ему конца и края нет, понимаешь? Зато я не делаю ошибок.
АЛИК. А Настя с ребенком?
МИТЯ. Это ее ошибка, не моя! А дамочка эта просто с жиру бесится, поверь мне.
АЛИК. Может, ты и прав…
МИТЯ. Я всегда прав. Записывай: жизнь сложней, чем видится, но проще, чем кажется. Записал?
АЛИК. Расшифруй.
МИТЯ. Я сам не понял. У меня ум спонтанный, Алик. Он выдает такие гениальные вещи, что я просто потрясаюсь. Но я при этом осторожный, я свой ум не всем показываю. Тебе вот, и то по дружбе. Для остальных работаю под дурака. Та же Настя, если бы она думала, что я умный, она бы замуж захотела, да то, да се, а она видит – ну полный же дурак, какой из него муж? Она даже алиментов не просит. Но я даю, у меня совесть есть все-таки. А ты, Алик, не умный, но старательный. Ты хочешь казаться умным. И тебя это погубит. Ты вот перед ней – старался?
АЛИК. Нет.
МИТЯ. Не ври, старался. Хотел понравиться. Ну, сам и виноват. Жди теперь неприятностей.
АЛИК. Каких? Она отказалась от этой идеи.
Они заканчивают обед. Встают, идут к выходу.
МИТЯ. И правильно сделала. Но ты-то не отказался.
АЛИК. Я вообще в эту сторону не думал. Просто рассказал.
МИТЯ. Ну да, ну да.
АЛИК. Нет, серьезно. Я ей даже звонить не буду. С жиру бесится, да, скорее всего. Ты бы видел, какая там квартира!
8.
Алик подкарауливает Алю. Она идет, видит его, останавливается.
АЛЯ. О, господи ты боже ты мой, в конце-то концов! Что еще?
АЛИК. Может, ты правда только секса хочешь? Я готов.
Аля молчит, усмехается.
Чего ты?
АЛЯ. Жду. Видно же – речь приготовил. Давай. Вроде того – а почему ты, такая здоровая, молодая, не устроишься на работу? Устройся, работай на работе – и перестанешь с ума сходить. А то конечно, все у нее есть, всем обеспечена, и начинается – сижу за решеткой в темнице сырой. Ой, ужас-ужас! Мне бы твои проблемы!
АЛИК. Кому?
АЛЯ. Тебе – мои.
АЛИК. А в самом деле, почему не работаешь? Он запрещает, что ли?
АЛЯ. Нет. Ленивая я.
АЛИК. Я серьезно.
АЛЯ. Пробовала, работала. Но все там помнили, чья я жена. Думаешь, приятно? Да еще работа, как назло, оказалась интересная. Я даже увлеклась. Поэтому и бросила.
АЛИК. Не понял.
АЛЯ. Ну, как тебе… Работа для многих – отвлечение от жизни. Они с утра до ночи работают, работают, работают – потому что лень жить. Или не умеют. Или не хотят. Или страшно, не знаю… А еще анестезия такая. Или даже легкий наркотик. Все не так, все плохо, муж дурак, дети дебилы, больно жить, сил нет, а вколешь дозу работы, лучше двойную – и отпускает. А я не хочу, чтобы отпускало. Не хочу забывать, как мне больно, понимаешь? Потому что и он тогда будет думать, что все в порядке. А не все. Зачем я тебе это говорю?
АЛИК. Может, ты почувствовала что-то… Что-то родственное? Я тоже об этом думал. У меня вот мама, брат, сестра, мне бы с ними жить, а я сбегаю. Творчество, работа! На самом деле – да, ты права, тоже боюсь в этой жизни увязнуть. Мы с тобой думаем в одну сторону.
АЛЯ. Да все об этом думают. Хорошо. Ты квартиру нашел уже?
АЛИК. Нет.
АЛЯ. Жаль, могли бы встретиться. И – ну, понимаешь?
АЛИК. Нет.
АЛЯ. Ты мне что предложил? Вот я про это.
АЛИК. Могу устроить… У друга квартира…
АЛЯ. Сбрось мне адрес, завтра в семь вечера. Это далеко?
АЛИК. В центре.
АЛЯ. Хорошо. До завтра.
Она уходит, Алик запоздало спрашивает.
АЛИК. Ты серьезно?
9.
Квартира друга Алика. Алик ставит на стол вино, стаканы, достает из сумки фрукты, помещает их в вазу. Смотрит на постель. Снимает с нее покрывало. Убирает покрывало. Смотрит на часы. Достает покрывало, застилает постель. Убирает вино и фрукты. Смотрит на часы. Опять ставит вино и вазу с фруктами. Смотрит на часы. Звонит. Ответа нет. Берет яблоко, надкусывает. Кладет обратно в вазу. Берет его опять, оглядывается, куда бы положить. Уходит, возвращается без яблока. Звонит. Ответа нет. Включается автоответчик.
АЛИК. Привет, это я. Что-то случилось? Перезвони мне, пожалуйста.
10.
Квартира Тины. Тина сидит на кровати, прикрывшись одеялом. Алик выходит из ванной, обернутый полотенцем. Подходит к Тине, целует ее, она отстраняется.
ТИНА. Для чего ты мне это рассказал?
АЛИК. Ну… Просто…
ТИНА. Просто, ага. Ты вообще очень простой. Как бы. А если посмотреть…
АЛИК. И что?
ТИНА. Сам понимаешь.
АЛИК. Не понимаю.
ТИНА. Пусть так. Если тебе удобней.
АЛИК. Что удобней?
ТИНА. Не понимать.
АЛИК. Тина, счастье мое. Я всего лишь рассказал, как странная девушка, то есть женщина, хочет сбежать от мужа с кем попало. Смешно.
ТИНА. Не с кем попало, а с тобой.
АЛИК. Да она передумала уже! Или вообще все это сочинила. И не со мной сбежать, а с тем, кто согласится.
ТИНА. Сам же сказал, она тебя в интернете нашла. Тебя – конкретно. Не знала, что ты там тоже кого-то ищешь.
АЛИК. Не кого-то, а что-то. Квартиру.
ТИНА. Для себя?
АЛИК. Да. Для работы. Ну, и жить буду тоже. Я на прежней квартире так жил и работал, что странного?
ТИНА. Вариант со мной ты не рассматривал?
АЛИК. Мы об этом говорили.
ТИНА. Я же не в смысле, что пожениться. Просто – пожить вместе.
АЛИК. Мне квартира для работы в первую очередь. Понимаешь?
ТИНА. Между прочим, я тоже хочу уехать. Мне надоела эта дыра. Ты готов ее увезти, почему не меня? Я на заочном, мне все равно, где жить.
АЛИК. Кто сказал, что я готов ее увезти? Это ее идея. И она уже от нее отказалась.
ТИНА. Тогда зачем ты мне это рассказал?
АЛИК. Просто – история. Случай из жизни.
ТИНА. Понимаю. Просто история. Но рассказал – зачем? Когда кто-то что-то рассказывает, всегда есть какая-то цель. Правильно? Я вот тебе рассказала, как я курсовую работу еле успела сдать – зачем?
АЛИК. Ну… Чтобы я понял, какая ты молодец.
ТИНА. Да. И не скрываю этого. Чтобы ты меня похвалил. Не дождалась, кстати.
АЛИК. Я хвалил.
ТИНА. Ну да. Сам раздевал, а сам как бы хвалил.
АЛИК. Знаешь, когда я тебя раздеваю, я вообще глохну и слепну. Мне ни до чего.
ТИНА. Но про нее-то успел рассказать.
АЛИК. Это еще до того было. Когда пришел.
ТИНА. Ну да, да, да, именно! Сразу рассказал. Не терпелось. Большое событие, понимаю. Ты себя не видел в это время. Ты весь перевернутый.
АЛИК. Не придумывай!
ТИНА. Алик, я не хочу, чтобы ты меня ненавидел, как она своего мужа. Чтобы сбежать захотел. Меня это унижает. Я никого никогда не держала силой! Меня держали – да! Ползали передо мной! Вены один хотел резать! (Вскакивает, стоит на постели). Скажи прямо, что ты хотел сказать? Без этих вот – какая-то там дура, уедем в Питер, ненавижу мужа, убью себя! Прямо сериал вообще!
АЛИК. Считаешь, я это придумал? Зачем?
ТИНА. Вот и я хочу понять, зачем?
АЛИК. Ни за чем! Просто рассказал!
ТИНА. Не хочешь говорить?
АЛИК. Что?
ТИНА. Не знаю. Я же в мозги тебе не залезу, чего ты там прячешь.
АЛИК. Я ничего не прячу. Бывают случаи в жизни… О них думаешь. Хочется рассказать. Поделиться. Вот и все.
ТИНА. Ясно. Значит, ты о ней все время думаешь?
АЛИК. Я этого не говорил.
ТИНА. Только что сказал. Буквально: думаю с утра до ночи.
АЛИК. Я не о ней. Я про этот случай вообще!
ТИНА. С кем?
АЛИК. Что?
ТИНА. С кем случай?
АЛИК. С ней, но…
ТИНА. Ну и все! И все ясно!
АЛИК. Что тебе ясно?
ТИНА. Все вообще!
АЛИК. Что все?
ТИНА. Если говорят все, значит – все! Тотально! Ты хочешь уехать. С кем-то. Все. Спасибо, что сказал.
АЛИК. Не собираюсь я уезжать!
ТИНА. Алик, зачем ты оправдываешься? Имеешь право. Мы все свободные люди.
АЛИК (одевается). Ладно. Извини. Мне еще квартиру искать…
ТИНА. Ну да, ну да…
АЛИК. Зайду завтра.
ТИНА. Ты не обязан. Я же не твоя работа.
АЛИК. Вообще не приходить?
ТИНА. Я должна за тебя решать? Не волнуйся, я поняла все, что ты хотел сказать.
АЛИК. Что ты поняла?
ТИНА. Все. Абсолютно.
АЛИК. Мне объяснишь?
ТИНА. Алик, не надо, мы же взрослые люди!
АЛИК. Я ничего не понимаю!
ТИНА. Это твои проблемы!
Алик уходит.
Тина берет телефон.
ТИНА. Привет, Юль. Поздравь, я наконец с ним рассталась. Ага. Как и хотела. Все сказала, все объяснила. Он устроил такой скандал! Чуть не рыдал у меня тут. С собой покончу, все дела. Конечно, жалко, да, но себя мне жалко больше! Жизнь у нас одна, Юлечка, а молодость тем более!
С этими словами удаляется за кулисы.
11.
Сцену пересекает Алик. Он говорит по телефону.
АЛИК. Я чисто теоретически, Петрович, если приеду, могу остановиться? А если не один? Какая тебе разница? На неделю, а потом что-то придумаю. … Хорошо, найди вариант. А за сколько? Если в этих пределах, то да. … Пока не знаю, перезвоню. Может, уже завтра. Не знаю, сказал же. … Хорошо, да, позвоню. Да. Все, пока!
12.
Квартира Гребневых и Стёжкина. Все за столом. Стёжкин стоит с бокалом в руке. Борис Никитич ест. Людмила Алексеевна глядит на зятя умиленно. Аля вертит в пальцах вилку.
СТЁЖКИН. Два года назад Алечка подарила мне счастье стать моей женой. И я ей благодарен. Я благодарен тебе, Аля. И я, конечно, благодарен вам, Борис Никитич, вам, Людмила Алексеевна, что вы вырастили и воспитали такую дочь.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Боря, не налегай, соленое же! (Стёжкину). Извини.
СТЁЖКИН. Выпьем за мой подарок по жизни, за эти два счастливые года и за все последующие, которые будут. И которые, надеюсь, подарят нам, Алечка, детей, это я не в упрек тебе, а в том смысле, что перспектива неизбежна в самом прекрасном смысле этого слова. За Алю, за вас, дорогие папа и мама, за нашу замечательную семью!
АЛЯ. Ура. (Встает). Я тоже скажу.
БОРИС НИКИТИЧ. Ты постой, ты выпей сначала, поешь. И другим дай тоже. Куда торопимся?
АЛЯ. Нет, я хочу сразу. Валера… Выслушай, только внимательно.
СТЁЖКИН. Ты так говоришь, будто я слушать не умею. Все знают, и папа не даст соврать, я как раз всех выслушиваю. На совещаниях иногда заведет человек целую поэму, а я терплю. Уважаю.
АЛЯ. Хорошо. Да, в самом деле. Ты слушаешь. Ты все запоминаешь.
СТЁЖКИН. Конечно. Человек богат памятью. В том числе исторической. Музей вот открывали краеведческий (Людмиле Алексеевне), вам, мама, отдельное спасибо за старания…
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА (машет рукой). Да что я там!
СТЁЖКИН. Без вас вообще ничего бы не было!
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Это моя работа, Валера. Но спасибо.
БОРИС НИКИТИЧ. Мы выпиваем или нет?
АЛЯ. Я еще не сказала.
СТЁЖКИН. Ваше здоровье, папа! Мы будем совмещать. И выпивать, и говорить.
Он чокается с Борисом Никитичем, с Людмилой Алексеевной, со стоящей Алей. Все, кроме Али, выпивают. Начинают активно закусывать.
СТЁЖКИН. Так вот, когда открывали, хотя Людмила Алексеевна и контролировала, но нанесли в экспозицию всякого мусора… Жертвы репрессий там, да то, да сё. Нет, никто не отрицает, оно всё было. Но зачем на видное место?
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Это я недоглядела.
СТЁЖКИН. Я знаю, кто там недоглядел. И я объяснил: одно дело история, другое дело – историческая память. Человеку свойственно помнить хорошее. Это естественное человеческое качество. Оно его, я бы сказал, даже спасает. И музей должен работать как раз на позитивную историческую память, которая нам напоминает о величии нашей родины, правильно?
БОРИС НИКИТИЧ. Золотые слова!
АЛЯ. При чем тут музей?
СТЁЖКИН. Не музей, а память, Алечка. Ты отметила, что я все запоминаю. Нет, я запоминаю не все. То есть помню я, конечно, все, но запоминаю хорошее. И прошлое накладывает отпечаток на настоящее в зависимости от того, что мы помним. Вот вчера. Еду по Красильникова. Там, где в доме газ взорвался. До сих пор, кстати, не восстановили.
БОРИС НИКИТИЧ. Я им, сволочам, каждый день на мозги капаю!
СТЁЖКИН. Я же не в упрек, Борис Никитич! Я к чему? Еду, вижу дом. Помню, что там взрыв был? Конечно. Помню, что люди погибли? А как же! Трагедия! Но что я еще помню? А помню я, Алечка, что там напротив салон для новобрачных, помню, как ты туда вошла, а меня не пустила, я сидел в машине, смотрел на дверь и думал: сейчас выйдет моя радость, моя красавица. И заранее почувствовал себя таким счастливым, что… (Вздохнул).
Людмила Алексеевна вытерла глаза.
СТЁЖКИН. Или вот Красильников, в честь которого улица. Наш знаменитый поэт-земляк! В музее была его фотография – в форме НКВД и со списком злодеяний. А что он прекрасный поэт – об этом ни слова. Это справедливо? Черное помним, а белое нет? А я стихи его наизусть знаю до сих пор. (Декламирует). «Я тебя, мою русокосую, понесу, нагую и босую, понесу по небесной просини, и не будет на сердце осени!» Вот поэзия в чем! Она звать должна! Образом, метафорой! Ясно же, что по небу не только никого не понесешь, но и сам не пойдешь. И в сердце осень наступит, возрастные явления, холестерин, сосуды, куда денешься? Но это – образ! О чем он говорит? Если есть любовь, для человека нет ничего невозможного. Потому что…
АЛЯ. Прекрати!
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Аля, ты что?
АЛЯ. Не могу больше! Спасибо, Валера, ты мне даже помог. Я окончательно поняла – всё! Пора.
БОРИС НИКИТИЧ. «Пора, пора, рога трубят!»
АЛЯ. Папа!
БОРИС НИКИТИЧ. А что? Я тоже стихов хочу!
АЛЯ. Вы можете меня выслушать?
СТЁЖКИН. Мы слушаем, Алечка. Но ты же ничего не говоришь. (Борису Никитичу). Это как Федорчук наш, да? Тоже придет и начинает издалека, чуть там не от крещения Руси. Пока дождешься, когда он до сути доедет…
Аля бросает фужер на пол.
БОРИС НИКИТИЧ. Ты чего это?
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Уронила, бывает. От волнения. Сейчас приберу.
Встает, идет в кухню.
АЛЯ. Валера. Выслушай меня и постарайся все правильно понять.
БОРИС НИКИТИЧ. Алюш, давай не сегодня.
АЛЯ. А когда, пап? Что вообще случилось? Когда меня директор школы обидел, ты его с работы снял. Когда мальчишки меня в соседний дом, в подъезд загнали и там чуть не… Ты их родителей под суд отдать хотел. А Валера меня, когда я уехала, если ты еще помнишь, как чемодан за ручку взял и приволок обратно. И ты – ничего! Почему?
БОРИС НИКИТИЧ. Ты и до этого сбегала. Вспомни, доченька моя, тебе десять было, ты в автобус села и неизвестно куда поехала! (Стёжкину). Я тогда для города десять автобусов купил, китайские, симпатичные такие. Мы ее потом спрашиваем – ты зачем села-то? А она говорит – автобус понравился! (Смеется. Але). А в шестнадцать с подругой в Москву собралась тайком, хорошо мы тебя перехватили. Видишь, какая у тебя логика поступков получается? Чуть что – бежать. И ты не сравнивай Валерия с каким-то директором или, тем более, с мальчишками. Он у нас человек другого полета. Он знает, что делает. А вот ты как-то странно ведешь себя, не сказать больше.
АЛЯ. Да хоть как! Я твоя единственная дочь!
БОРИС НИКИТИЧ. Согласен. Но у тебя и муж теперь. С этим надо считаться.
АЛЯ. Кому?
БОРИС НИКИТИЧ. Тебе. И нам с мамой. Ты у нас девочка с детства своеобразная. Если подумать, не всякому под силу с тобой жить, уж извини за откровенность. Прямо говоря, если не Валерий, то кто? Я не вижу!
СТЁЖКИН. Спасибо, папа. Очень ценю. Тронут. Спасибо.
И тут – звонок домофона.
БОРИС НИКИТИЧ. Мы кого-то ждем?
СТЁЖКИН. Я – нет.
АЛЯ. Я тоже…
Входит с совком и веником Людмила Алексеевна.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Там какой-то Олег.
БОРИС НИКИТИЧ. Может, кто-то из администрации? С годовщиной хочет Валеру поздравить? Ты впусти.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Да я уже.
Звонок в дверь.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Уже тут.
Она выходит и возвращается с Аликом. Вид у него – решительный.
АЛИК. Здравствуйте. Приятного аппетита. (Стёжкину). Вы – муж Али?
СТЁЖКИН. А вы кто?
АЛИК. А я вашей жены…
АЛЯ. Одноклассник! Это одноклассник мой, Олег, Алик. Алик, ты чего пришел? Почему без звонка? Знаешь, извини, ты сегодня не вовремя. У нас праздник сегодня, годовщина свадьбы.
АЛИК. Я не знал, я случайно зашел…
Стёжкин встает, подходит к Алику. Рассматривает его.
СТЁЖКИН. Одноклассник? Он в каждом классе по два года сидел? Алечка, в чем дело?
Аля сползает на пол, вцепившись в скатерть. Со стола все с грохотом сыплется.
Затемнение.
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
13.
Аля сидит в кресле, пьет воду из стакана, возле нее Людмила Алексеевна. Борис Никитич по шажку приближается к старинному серванту, явно имея какую-то цель. Стёжкин и Алик стоят друг против друга.
АЛЯ. Я просто перепутала, он, конечно, не одноклассник, он был у нас… Они шефствовали над нами, их класс, а потом мы встречались – ну, так, по-дружески, давно, а потом Алик в Питер уехал, в Санкт-Петербург. (Алику). Ты давно приехал? (Всем). Он там учился, он музыкант. (Алику). Уже закончил, да? А у нас вот – годовщина, это мой муж Валерий, мы отмечаем… Мам, давай уберемся, чего ты стоишь?
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Ты нормально себя чувствуешь?
АЛЯ. Отлично!
Она вскакивает, хватает совок, веник, начинает убираться. Людмила Алексеевна тоже взялась за дело. Борис Никитич открыл дверку серванта.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Борис Никитич!
БОРИС НИКИТИЧ. Сосуды расширить надо. А то упаду тоже тут. (Торопливо выпивает).
АЛЯ. Алик, ты зайди в другое время, ладно? Привет передавай маме, брату, сестре, девушке своей. Ты все с ней, да? Может, женился уже? Да? По лицу вижу – женился! Женился! Улыбается, довольный!
СТЁЖКИН. Он не улыбается. И нехорошо выгонять гостя. Пусть с нами посидит. Значит – Алик?
АЛИК. Олег вообще-то. Просто – так зовут.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Где-то я вас видела.
АЛЯ. Конечно, видела, он же из нашего города. Видела, когда он тут жил.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Да нет, недавно видела. Ты говоришь – музыкант, вот я и вспоминаю, что где-то его по поводу музыки видела. Выставку мы открывали, там играл кто-то, вот, мне кажется, он там и был.
АЛЯ. Мама, как он мог там быть, если он только что из Питера?
Аля и Людмила Алексеевна собрали все в скатерть, свернули большой узел.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Боря, помоги!
Борис Никитич, наскоро выпив еще рюмку, подходит, они с Людмилой Алексеевной берут узел и уносят.
Стёжкин достает из серванта бутылку, стаканы.
СТЁЖКИН. Выпьем за встречу?
Аля умоляюще смотрит на Алика.
АЛИК. Мне, в самом деле, пора уже…
СТЁЖКИН. Неправильно это. Столько не виделись, надо пообщаться. Ты садись, садись. (Але). И ты тоже.
Алик садится, Аля пожимает плечами, но Стёжкин обнимает ее и усаживает рядом с Аликом. Разливает.
СТЁЖКИН. За встречу!
Алик и Аля нервно выпивают. Стежкин, пригубив, ставит стакан на стол.
СТЁЖКИН. Итак?
АЛИК. Что?
СТЁЖКИН. Ты же хотел ей что-то сказать. Что-то личное.
АЛИК. Почему?
СТЁЖКИН. А потому, что так на нее смотришь. Лично.
АЛИК. Тебе кажется. Ну, хорошо, лично. И могу объяснить, почему. Потому что я… Влюбился в Алю, еще давно. Еще в школе. То есть, когда она в школе была. То есть, я был тоже, но старше. А она не отвечала. Но ты же знаешь, как бывает, когда влюбишься. Надежда, вроде того, умирает последней. Вот я и…
АЛЯ. Даже надоел, если честно. Не хотела при других, Алик, но ты такой упрямый, что я скажу: ты меня достал! Я люблю своего мужа, у меня все прекрасно!
СТЁЖКИН. Достоверно.
АЛЯ. Что?
СТЁЖКИН. Аля, у меня такая работа, что мне все врут. Ну, так у нас устроено – начальству врать. И я давно научился это вранье сразу видеть. Я все вижу. Я тебе не верю. Ты, когда прошлый раз уезжала, не к нему собиралась?
АЛЯ. Нет! Валера, хватит уже вспоминать, все прошло! Я вернулась и больше никуда и никогда…
СТЁЖКИН. Я тебя вернул. Как сбежавшую кошку или собаку. (Алику). Вот интересно, почему кошки и собаки сбегают от хозяев, хотя при этом их любят? Как думаешь?
АЛИК. Не знаю.
СТЁЖКИН. А потому что у них мозгов нет! Покажется им что-нибудь, они бросаются, бегут, а потом сами пугаются: ой, где это я? (Але). Согласна?
АЛЯ. Не знаю. Да, наверно.
СТЁЖКИН. Тогда скажи «гав».
АЛЯ. Перестань.
СТЁЖКИН. Я же в шутку. Муж жену в шутку просит сказать «гав». Тебе трудно?
АЛЯ. Если в шутку.
СТЁЖКИН. В шутку. Давай.
Аля, похоже, готова гавкнуть.
АЛИК. Я не из Питера! То есть, я был там, но раньше. Я живу здесь! И у меня с твоей женой отношения! Мы любим друг друга! Я пришел, чтобы забрать ее и уехать. (Встает, Але). Собирайся!
АЛЯ. Алик, перестань, он же может поверить!
СТЁЖКИН. Уже поверил. Я вижу – он не врет. А ты – смотри на меня. В глаза! Хочешь с ним уехать? Отвечай быстро!
АЛЯ. Нет!
СТЁЖКИН. Врешь.
АЛЯ. Нет!
СТЁЖКИН. Врешь. Так… И что мне с вами делать, интересно?
Входит Людмила Алексеевна с новой скатертью, за нею Борис Никитич катит тележку, на ней тарелки и прочие столовые приборы.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Сейчас все заново накроем! И продолжим!
БОРИС НИКИТИЧ (решительно подходит к Алику, пожимает ему руку). Приятно было познакомиться. И до свидания! Проводить?
СТЁЖКИН. Папа, он пока остается. Мы тут обсудить должны, на каком основании ваша Аля собирается с ним уехать.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Кто уехать? Опять уехать? Алечка, что за ерунда? (Алику). Молодой человек, вы чего тут? Вы же видите – семейный праздник! Никакой деликатности!
БОРИС НИКИТИЧ. Да он хам вообще!
СТЁЖКИН. Да, хам. И этим ей нравится. Хамством. Грубостью. Я думаю, у них очень простые отношения. На горизонтальном уровне.
АЛЯ. Нет!
АЛИК. Да! Потому что ты ее не устраиваешь, как мужик. Она голодает! А я – насыщаю!
БОРИС НИКИТИЧ. Я сейчас кому-то за такие слова!
АЛЯ. Он врет, Валера, он врет! Ты же видишь, когда кто врет, неужели тебе не ясно, что он врет?
СТЁЖКИН. Так врать – невозможно.
АЛЯ. Но он говорит, что ты меня не устраиваешь, а я же всегда тебя хвалю, что ты…
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Ой, какие вы тут вещи интимные! Прекратите!
СТЁЖКИН. Да, хвалишь. А за глаза меня смешала… (Людмиле Алексеевне, сделавшей протестующий жест). С чем-то нехорошим. Чтобы меня заочно унизить!
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Перестаньте! Совсем уже, при родителях что обсуждаете!
СТЁЖКИН. А вы выйдите, мама, если неприятно.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Нет уж! Выйду – а вы тут начнете вообще неизвестно что! (Борису Никитичу). Чего молчишь?
БОРИС НИКИТИЧ. Я не молчу! Я могу и вломить, между прочим. (Наливает себе).
СТЁЖКИН. Кому?
БОРИС НИКИТИЧ. Да и тебе тоже, зять, если на то пошло! Довел жену неизвестно до чего! А она мне дочь все-таки. Пока еще.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Боря, прекрати пить!
БОРИС НИКИТИЧ. Ты видишь, в каком я состоянии? Хочешь, чтобы меня третий инфаркт стукнул? (Выпивает). Так. А теперь поговорим!
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Не надо лезть в молодые дела! Пойдем со мной, поможешь. Я сказала!
Людмила Алексеевна берет Бориса Никитича под руку, уводит.
СТЁЖКИН. Аля, давай разберемся. Что тебя не устраивает? Секс отминусуем, это не причина. Я дам тебе столько секса, сколько надо. Что не устраивает?
АЛЯ. Не собираюсь я уходить!
АЛИК. Аля!
АЛЯ (не глядя на него). Исчезни!
АЛИК. Аля, послушай. Нельзя так. Что ты мне сказала? Что ты ненавидишь этого человека. Что он вампир, сосет твою душу. Что ты хочешь покончить с собой или отравить его.
АЛЯ. Неправда!
СТЁЖКИН. Правда!
АЛЯ (оглянувшись в сторону кухни, торопливо). Да, правда. А что мне делать, если ты не хочешь дать мне свободу? Если ты не видишь, что я так больше не могу?
СТЁЖКИН. А прямо сказать об этом?
АЛЯ. Я говорила!
СТЁЖКИН. Ты говорила, когда была в психованном состоянии. Это не в счет.
АЛЯ. Сейчас я не в психованном состоянии. Говорю спокойно. Я тебя ненавижу. Я люблю этого человека. Мы уезжаем. Всё.
Она очень быстро идет к себе и возвращается с чемоданом на колесиках и сумкой.
СТЁЖКИН. Ого. Когда это ты собралась?
АЛЯ. Полгода назад! (Алику). Чего стоишь, помоги!
Алик берет сумку и чемодан.
АЛЯ. Я не вернусь, Валера. И не ищи меня. (Алику). Пойдем!
Алик и Аля уходят. Появляются с подносами Борис Никитич и Людмила Алексеевна.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Все еще горячее, даже разогревать не понадобилось… А где… (Прислоняется к стене).
БОРИС НИКИТИЧ (ставит поднос, наливает, выпивает). Люся, спокойно! (Наливает, подносит жене). Прими пять капель. Дыши глубже. Дыши, говорю! Учти, если ты умрешь, я сразу сопьюсь!
14.
Съемная питерская квартира. Старая мебель от хозяев – шкаф, продавленный диван, разномастные стулья. Голые стены. Алик и Аля стоят рядом, осматриваются.
АЛЯ. Комната большая, можно сделать перегородку. Хорошо, что два окна. И там будет окно, и тут.
АЛИК. Да и так нормально. Просторно.
АЛЯ. Тебе надо где-то работать.
АЛИК. Я в наушниках, мне все равно.
АЛЯ. Нет. Надо сосредоточиться, а если я перед глазами… Буду мелькать, надоем.
АЛИК. Ты никогда не надоешь.
АЛЯ. Все друг другу надоедают. Так, что еще? Мебели – минимум. (Ходит по комнате). Вот тут шкаф-купе во всю стену. Тут кровать. Два на два. Никаких раздвижных диванов. Стол – обязательно круглый. Два кресла, стулья – легкие, простые. И табуретки. Такие, знаешь, чтобы друг на друга поставить. Штук десять.
АЛИК. Зачем так много?
АЛЯ. Ну, гости же будут приходить. Твои друзья, мои.
АЛИК. У нас уже друзья есть?
АЛЯ. Будут. А тут, где твоя комната, стол у окна – и что еще?
АЛИК. Да все.
АЛЯ. Диван. Топчан такой. Чтобы отдыхать.
АЛИК. Отдыхать я буду на кровати. С тобой.
АЛЯ. Нет. То есть да, но не всегда.
АЛИК. То есть да, но не всегда… Но после вторника почему-то среда, нас время… (Щелкает пальцами, подбирая слова). Нас время… Нас время, как дворник, с метлы пылью кормит, я отменяю время, после среды будет вторник! Гениально?
АЛЯ. А то! Нет, у тебя обязательно будет свой диванчик. Топчанчик. У каждого должна быть возможность поспать одному. Иногда хочется. Это я на будущее, понимаешь? Для тебя. Чтобы тебе было куда уйти. Надо, чтобы каждому человеку куда-нибудь можно было уйти. Когда захочется. Так, теперь стены. Тут будет светло-голубой цвет. Очень светлый, почти белый. А у тебя – какой хочешь?
АЛИК. Да пофиг, я на стены не смотрю.
АЛЯ. Но цвет же! Это влияет! Светло-зеленый – хочешь?
АЛИК. Можно. Или сразу розовый. Девочка родится, мы ее туда поместим.
АЛЯ. А мальчик? Нет, должна быть отдельная детская, это потом, когда будет своя квартира.
АЛИК. Что-то мы как-то далеко заехали. Сейчас начнем имена детям придумывать.
АЛЯ. Я уже. Девочка – Аглая, мальчик – Трифон.
АЛИК. Ну да, мода, старинные имена.
АЛЯ. А ты не думал об этом? Есть любимые имена?
АЛИК. Мужских нет. Не та ориентация, чтобы мужские имена любить. Женские… Ну, Ирина.
АЛЯ. Почему? Твоя первая любовь?
АЛИК. Нет.
АЛЯ. Но с чем-то связано? Не просто же так.
АЛИК. Просто. Нравится имя, и все.
АЛЯ. Но почему-то нравится? Ты ничего о себе не рассказал. Расскажи. Кто была эта Ирина?
АЛИК. Отстань, никто.
АЛЯ. Уже достала? Уже надоела?
Алик подходит к ней, обнимает.
АЛИК. Ты нервничаешь. Почему?
АЛЯ. Не знаю. Мне так хорошо, что боязно.
АЛИК. А мы вот что сделаем. Мы уменьшаем свет. (Берет воображаемый пульт). У нас люстра такая – пультом можно свет больше и меньше делать. Потом из стены выезжает огромная кровать. (Наставляет пульт на стену). Потом включаем музыку. (Звучит тихая музыка). И любим друг друга.
Нежно ведет Алю к дивану. Затемнение.
15.
Людмила Алексеевна протирает мебель и говорит по телефону с Алей.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Это все ужасно, Аля, я в полной прострации, ничего не могу делать! Он уничтожает твоего отца! Он заставил его уволиться под угрозой следствия и тюрьмы! Отец еле живой, ты бы видела его! Я не говорю, что тебе с Валерием мириться, но хотя бы приехать ты можешь? Прости меня, но это бессовестно даже как-то с твоей стороны! (Пауза). При чем тут это? Аля, если я столько с твоим папой прожила… Ты о чем вообще? Я тебе имею в виду конкретную проблему, а ты… Папу надо спасать! Он абсолютно не в себе, завтра-послезавтра попадет в больницу, не знаю, как держится! (Прислушивается). Он идет, я потом еще… Сама ему позвони хотя бы!
Входит Борис Никитич. В спортивном костюме. Идет в ванную, выходит, вытирая лицо полотенцем. Идет к серванту, открывает, наливает рюмку, выпивает.
Спорт и алкоголь – отличное решение! Ты себя убить хочешь?
БОРИС НИКИТИЧ. Все нормально.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Я тебе объясню, что происходит, Боря. Ты в шоке. А так нельзя. Надо собраться. Нельзя ему позволять… Надо бороться, в конце-то концов! Позвони Але, пусть приедет, повлияет на него. Ясно ведь, что он из-за нее нам мстит!
Борис Никитич наливает еще одну рюмку.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Ты меня слышишь? Мне страшно на тебя смотреть. Ты боец, Боря, ты воин, почему так быстро сдался? Ты же все про него знаешь, пригрози, что утопишь вместе с собой. То есть нет, не с собой, зачем, ты его одного утопишь. Слышишь меня?
Звонит телефон Бориса Никитича, он берет трубку.
БОРИС НИКИТИЧ. Алечка? Привет? Все хорошо! (Слушает). Ну, мама у нас всегда волнуется по пустякам.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Это – пустяки?
БОРИС НИКИТИЧ. Зачем? Я же говорю – все прекрасно. Тебе там нравится?
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Пусть приедет!
БОРИС НИКИТИЧ. Я рад. Да все в порядке, бегаю каждое утро по два километра. Вспомнил молодость. На бегу хорошо думается. (Слушает). И что такого? Я сам давно хотел уйти, мне надоело работать. Я счастлив практически. Честное слово. Хочу вот к тебе в Питер прилететь на пару дней, ты как на это? Мама?
Людмила Алексеевна утвердительно кивает головой.
Нет, она не очень хочет. Да и летать боится, ты же знаешь, а поездом почти двое суток, тяжело. Целую, девочка моя. Своему Алику скажи: обидит – голову оторву. Ты главное мне скажи – тебе хорошо? Правда? Я рад. Ты даже не представляешь, как я за тебя рад. Ты правильно сделала! Я вот тоже возьму и уеду. В Находку. Это на Тихом океане, я служил там. Прекрасное время было, Алечка! Ну ладно, пока, ты звони, я тоже буду. Целую тебя!
Отключается, идет в комнату. В двери останавливается, смотрит на Людмилу Алексеевну, отошедшую к окну и застывшую там в горестной позе.
БОРИС НИКИТИЧ. Да шучу я, никуда я не собираюсь. А то поехали – вместе. Океан посмотришь.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА. Издеваешься, да?
БОРИС НИКИТИЧ. Почему, серьезно. Люсь, ты не сердись. Ты не поверишь, я правда счастлив сейчас. (Неожиданно запевает). Я свободен, словно птица в небесах! Я свободен, я забыл, что значит страх!
Уходит, надсадно кашляя.
Затемнение.
16.
Алик сидит за компьютером, тихо наговаривает на микрофон текст. Аля выходит из кухни с ножом и морковкой.
АЛЯ. Громче можешь?
АЛИК. Да я так, пробую. Я же раньше текстов не писал.
АЛЯ. Хочу послушать. Пожалуйста.
АЛИК. Это прикидка… Помнишь, тема это у меня пошла – вторник, среда, время… Ну, и как-то… Короче, тема та же, но не так.
АЛЯ. Давай, пожалуйста!
Алик включает музыку. Начитывает текст.
Мы знакомимся во вторник и расстаемся в среду,
Мы женимся с утра, разводимся к обеду,
Мы разводим всех на свете и сами себя троллим,
А с неба кто-то смотрит вечным фейсконтролем.
Хватит стучать мелом, займемся конкретным делом,
Я буду твоим умом, ты будешь моим телом,
Мы бутик замутим по продаже чего-то кому-то,
Пусть покупают, как я смотрю на тебя, доллар – минута,
Пенсионерам скидка и задаром соседям.
Накопим сто пятьсот миллионов и куда-нибудь уедем.
Давай уедем, пока не поздно.
Давай уедем, пока не рано.
Ты мой билет, я твой поезд.
Ты моя пуля, я твоя рана.
Нет, это пафос пошел, попса пошла, переделать надо.
АЛЯ. Дальше. Дальше, пожалуйста!
АЛИК. Не сочинил еще.
АЛЯ. Сочиняй. Все, не мешаю. Ты знаешь, как я тебя люблю?
АЛИК. Не знаю.
АЛЯ. И не скажу.
АЛИК. Я тебя тоже…
АЛЯ. Не надо! Никаких тоже! Ты не обязан меня любить! Ты вообще ничего не обязан. Я люблю – и все, и мне хватит. Даже слишком. Ты не обращай внимания.
Затемнение.
17.
Алик собирается куда-то. Входит Аля. Смеется, обнимает Алика.
АЛЯ. Я нашла работу! Отличную работу! И там даже платят, ты представляешь? Мне на собеседовании: учтите, у нас еще десять человек на это место в коридоре сидят. А я так нагло: зачем, если я уже тут? Лучше все равно не найдете! А они: ладно, вы не уходите пока, посидите там. Ладно, жду. Они начали с другими. И так быстро, по три минуты с каждым. Я сразу поняла: они уже решили, он меня возьмут. И взяли!
АЛИК. Я рад. Ладно, мне пора, извини.
АЛЯ. Концерт?
АЛИК. Да.
АЛЯ. Можно с тобой?
АЛИК. Это далеко, и мы вчетвером в одной машине, там некуда просто.
АЛЯ. Понимаю. Хорошо. (Целует Алика). Не выпивай, ладно? Хотя ты можешь делать, что хочешь. Мы же не муж и жена. Можешь даже там остаться на ночь. Я пойму. Ты молодой, симпатичный.
АЛИК. А ты дурочка.
АЛЯ. Знаю. Просто я счастливая, а от счастья глупеют. Иди, иди, чего ты?
АЛИК. С тобой все в порядке?
АЛЯ. Со мной да. О себе подумай.
АЛИК. Не скучай.
Алик выходит. Аля бродит по квартире. Пробует читать, слушать музыку. Ни к чему не лежит душа. Звонок в дверь. Она бежит открывать. Входит Митя.
МИТЯ. Привет. Аля?
АЛЯ. Да.
МИТЯ. Я твои фотографии видел. Он тебя так быстро увез, что даже не познакомил. Я Митя. Лучший друг Алика.
АЛЯ. Очень приятно.
МИТЯ. А где он?
АЛЯ. На концерт поехал.
МИТЯ. Он сказал, я могу остановиться у вас на пару дней.
АЛЯ. Наверно, да. Ты позвони ему.
МИТЯ. Точно. (Достает телефон, звонит). Аль, привет, я тут. Приехал, да. Раньше получилось. Подожду, конечно. Нормально, да. До встречи, давай.
Пауза.
АЛЯ. Хочешь чаю, кофе? Вина, может?
МИТЯ. Чаю можно. А можно и вина. Немного.
Аля идет в кухню. Митя осматривается. Подходит к столу. На нем ноутбук. Митя нажимает какую-то клавишу. Звучит музыка. Входит Аля с подносом, на нем бутылка вина, стаканы. Ставит на стол.
АЛЯ. Как там наш городишко?
МИТЯ. Да ничего, не провалился пока.
АЛЯ. Бывший мой муж как поживает? Стёжкин? (Наливает вино).
МИТЯ. Нормально. Я недавно был у них в администрации, сеть налаживал. Все доисторическое – и железо, и программы, даже странно. Экономят, что ли? Или воруют. Я не про мужа твоего, а… По привычке. Мы же привыкли, что они там воруют все. А они, может, и не воруют. Нельзя о людях плохо думать.
АЛЯ. И его видел? Стёжкина?
МИТЯ. Даже говорил. Он вежливый такой.
АЛЯ. А он знает, что ты друг Алика?
МИТЯ. Без понятия. Может, знает. У нас все друг друга знают.
АЛЯ. И ничего не спросил?
МИТЯ. Про кого?
АЛЯ. Про Алика, про меня?
МИТЯ. Да нет. А что?
АЛЯ. Ничего.
МИТЯ (поднимает стакан). Твое здоровье.
АЛЯ. Твое здоровье.
Чокаются, выпивают.
А ты когда назад?
МИТЯ. Да я на три дня буквально.
АЛЯ. Ясно. А девушка его как?
МИТЯ. Чья?
АЛЯ. Алика. Ее как зовут, напомни?
МИТЯ. Тина. Не знаю, вроде в порядке.
АЛЯ. Быстро успокоилась.
МИТЯ. А что она должна делать?
АЛЯ. Ну… Приехать, поскандалить.
МИТЯ. Зачем?
АЛЯ. За любовь надо бороться.
МИТЯ. Это вы, женщины, так считаете. Если за любовь надо бороться, это не любовь. Любовь – это что?
АЛЯ. Да, что? Вот, наконец, узнаю.
МИТЯ. Это подарок. А за подарок разве борются? Его или дарят, или нет.
АЛЯ. Ты умный.
МИТЯ. Местами да.
АЛЯ. То есть она его сразу забыла?
МИТЯ. Вообще-то, я слышал, обижается, подругам жалуется. Глупо.
АЛЯ. Почему? Сам говоришь, любовь – подарок. У нее подарок отняли. Обидно. Еще?
МИТЯ. Можно.
Аля наливает. Они пьют понемногу, уже не чокаясь.
АЛЯ. Когда вернешься, передай Стёжкину привет.
МИТЯ. Если увижу.
АЛЯ. А ты позвони, скажи – от бывшей жены привет вам.
МИТЯ. Я даже его телефона не знаю.
АЛЯ. В приемную позвони, скажи секретарше, что хочешь с ним поговорить от моего имени.
МИТЯ. Ладно. А что сказать?
АЛЯ. Ничего. Просто передай привет.
МИТЯ. И все? То есть так и сказать: привет, вам от жены привет?
АЛЯ. Бывшей жены. Да, так и сказать.
МИТЯ. Ладно.
АЛЯ. А как там вообще?
МИТЯ. В смысле?
АЛЯ. Ну, погода…
МИТЯ. Ливень с градом был вчера. И тут был, наверно, мокро все.
АЛЯ. Был. Не такой. Тут все не такое, Митя. Архитектура, да, красиво, каналы… Они воняют, Митя.
МИТЯ. Правда?
АЛЯ. Еще как. Вода зеленая, мутная, гнилая. Помои какие-то.
МИТЯ. А мне тут нравится, я бы переехал. Люди же главное. И девушки тут стильные. Такие… Ну, шарм такой у них.
АЛЯ. Не замечала.
Митя допивает, наливает еще. Они молчат. Митя не находит темы для разговора, а Аля словно забыла о нем.
МИТЯ. Пойду прогуляюсь.
АЛЯ. Хорошая мысль.
МИТЯ. Может, чего-то взять? Продукты какие-нибудь?
АЛЯ. Все есть, не надо.
МИТЯ. Ладно. Я пошел.
АЛЯ. Давай, пока.
Митя идет к двери. Аля выходит вслед за ним.
18.
Алик один. Сидит в наушниках перед микрофоном. Начитывает варианты.
АЛИК. Давай уедем, пока не поздно. Давай уедем, пока не рано. Ты мой билет, я твой поезд. Я твой Будда, ты моя нирвана… Тьфу, ё! … Давай уедем, пока не поздно. Давай уедем, пока не рано. Ты мой билет, я твой поезд. Быть с тобой странно, и без тебя странно… Давай уедем, пока не поздно. Давай уедем, пока не рано. Ты мой билет, я твой поезд… Ты мой Яндекс, а я твой поиск… Хрень какая-то!
Продолжает бормотать. Входит Стёжкин. Проходит, садится в кресло. Смотрит на Алика. Алик каким-то образом почувствовал его присутствие. Поворачивается. Снимает наушники.
СТЁЖКИН. Привет.
АЛИК. Привет.
СТЁЖКИН. Дверь не запираете?
АЛИК. Я думал, заперто. Не проверил.
Пауза.
СТЁЖКИН. Как жизнь?
АЛИК. Все хорошо.
СТЁЖКИН. Аля где?
АЛИК. На работе.
Пауза.
СТЁЖКИН. Нравится работа?
АЛИК. Да. Издательство, книжки для детей выпускают.
СТЁЖКИН. Для детей – хорошо. А сами про детей еще не думаете?
АЛИК. То есть?
СТЁЖКИН. Ты меня понял.
АЛИК. Нет. Пока нет.
Стёжкин встает, подходит к окну.
СТЁЖКИН. Типичный питерский двор. Стены желтые. Неба не видно. И куст торчит.
АЛИК. Зато от работы ничто не отвлекает.
СТЁЖКИН. Она когда придет?
АЛИК. Через час где-то.
СТЁЖКИН. Погулять не хочешь?
АЛИК. Зачем?
СТЁЖКИН. Мне с ней поговорить надо. Наедине.
АЛИК. Сядьте на кухне и говорите. Я подслушивать не буду.
СТЁЖКИН. Чего ты боишься?
АЛИК. Я не боюсь, просто…
Пауза.
СТЁЖКИН (достает пистолет). А у меня пистолет. Именной, между прочим. Наша полиция подарила на день рождения. Вместе с разрешением.
АЛИК. Хороший подарок.
СТЁЖКИН. В аэропорту были проблемы. Пришлось на уровне начальника смены решать. Летают же охотники, биатлонисты всякие. В багаж сдал, да и все. Бюрократия у нас везде, чиновники обнаглели совсем.
АЛИК. Ты сам чиновник.
СТЁЖКИН. Так я тоже наглый. И вообще – коррупционер, взяточник. Народ считает, что я сволочь.
АЛИК. А сам как считаешь?
СТЁЖКИН. Да сволочь, конечно. Но мне это нравится. Мир вообще в руках сволочей, не знал? Они, правда, прикидываются, что для людей все делают. Нет, делают иногда. Мы вот парк недавно заложили, я лично два деревца посадил. Помру, а они останутся. Будут листиками шуметь. И пусть у гробового входа… Чего-то там, не помню… Дети играть будут, нет?
АЛИК. Ты не пьяный?
СТЁЖКИН. Не увлекаюсь. Сволочи вообще ведут здоровый образ жизни. Потому что сволочизм требует много усилий. Причем каждый день. Значит, детей не хочешь? А зачем тогда?
АЛИК. Что зачем?
СТЁЖКИН. Ты меня понял.
Пауза.
АЛИК. Кого убивать собрался?
СТЁЖКИН. Самое смешное – не знаю. Главное, четко так взял пистолет, думаю – все, убью. А кого – не подумал. Тебя? А ты разве виноват? Ее? А любить кого я буду? Проблема!
АЛИК. Себя еще можно.
СТЁЖКИН. Вариант. Нет. Сволочи с собой не кончают. А ты как, не боишься или только вид показываешь?
АЛИК. Боюсь, конечно. Ты мутный какой-то. Не знаешь, чего ждать.
СТЁЖКИН. Это я туман навожу. Я же начальник. Глупые начальники пугают, орут. Начальник должен быть загадочным. Чтобы подчиненные сидели, тряслись и думали: что он там себе задумал, гадина?
АЛИК. И что ты задумал?
СТЁЖКИН. Собирай вещи и сваливай отсюда. А ей я скажу, что сбежал.
АЛИК. И опять ее увезешь?
СТЁЖКИН. Само собой.
АЛИК. А если я не свалю?
Стёжкин достает глушитель, навинчивает на ствол.
СТЁЖКИН. Это глушитель.
АЛИК. Я понял. Посадят ведь.
СТЁЖКИН. Отбоярюсь. У нас вон зам районного соседа убил. Припадок ревности, плюс обкурился до синевы, дурачок. Зверски убил, десять ножевых ранений. И что ты думаешь? Самозащита, пять лет условно! Нас, начальников, посадить непросто.
АЛИК. А человека убить – не страшно тебе?
СТЁЖКИН. Страшно, но что делать, если ты добром не хочешь? Слушай, не заставляй меня комиком быть. Я могу, конечно – типа того: считаю до трех. Или до пяти. Но смешно же. Давай, иди.
АЛИК. Не пойду!
Стёжкин стреляет. Алик вскакивает. Хватается за ухо, смотрит на пальцы.
АЛИК. Ты с ума сошел? Ухо обожгло!
СТЁЖКИН. Я с детства метко стреляю. В секцию ходил. Второй выстрел в руку, третий…
АЛИК. Хватит! Зачем тебе это, не любит она тебя!
СТЁЖКИН. Неважно. Главное, я ее люблю. (Наводит пистолет).
АЛИК. Все, все, сейчас уйду! Еще я с психом не спорил! (Собирает вещи). Идиот! Все равно она от тебя сбежит! Она тебя ненавидит!
Пауза. Алик собирает вещи, поглядывая на Стёжкина.
СТЁЖКИН. Тебе за музыку нормально платят?
АЛИК. Ага, я сейчас про музыку с тобой буду говорить!
СТЁЖКИН. А чего? Я разбираюсь. В школе играл на бас-гитаре. Продвинутый репертуар был. Блэк Саббат, Ди Пёпл, Лэд Зеппелин. Старичков пели, они крутые. Новые все хуже, так не вставляют. А ты рэп поешь?
АЛИК. Рэп не поют.
СТЁЖКИН. Ну да, ну да. Ты давай, иди уже.
АЛИК (с трудом тащит свое имущество к двери). Учти, это тебе с рук не сойдет! Понял?
СТЁЖКИН. В полицию побежишь? Беги. Она увидит, как меня вяжут, пожалеет. Я ее знаю. Иди сказал, не доводи до греха!
Алик не успевает выйти – входит Аля.
АЛЯ. Ты куда? Что происходит? Валера, ты чего? Это пистолет, что ли?
СТЁЖКИН. Ну да. Пригрозил ему, велел собраться и бежать отсюда. Вот он и бежит. Иначе я его пристрелю. Веришь, что пристрелю?
АЛЯ. Ты можешь. Только – за что?
СТЁЖКИН. Ну, хотя бы за похищение человека.
АЛЯ. Я сама уехала!
СТЁЖКИН. Это ты сейчас говоришь. Известное дело, стокгольмский синдром. Возникает эмоциональная связь с похитителем и насильником.
АЛЯ. Он вообще тут ни при чем! Это я придумала, я решила! Меня убивать надо, а не его!
СТЁЖКИН. Надо же. Прямо грудью бросаешься, как на амбразуру. Герой войны Матросов. Нам когда в школе рассказали про Матросова, я потом ночь не спал и думал: мог бы я так? Отдать свою жизнь? Единственную. Молодую, он молодой был. Во имя Родины? Не знаю. Алик, а она – могла бы. Я вижу. Если уж из-за тебя, недоноска, рискует…
АЛИК. Знаешь, что? Вали ты сам отсюда!
СТЁЖКИН. Тю-тю-тю, как заговорил! Осмелел при девушке? Поздно, Алик, ты уже себя показал. Не герой ты. Сбежал фактически от любимой девушки. Предал Родину. Значит – не любишь.
АЛИК. Не тебе решать! Ты стрелять хотел – стреляй!
АЛЯ. Алик!
АЛИК. А чего он? Тоже мне, хозяин жизни – с пистолетом в руках! Урод!
СТЁЖКИН. Грубишь, обзываешься. Чего, так стыдно, да? Ну, возьми, сам стреляй.
Подходит к Алику, протягивает пистолет.
АЛИК. Пошел ты!
Аля вырывает у Стёжкина пистолет.
АЛЯ. Спрячу и не отдам!
СТЁЖКИН. Как скажешь. Ну что, поехали?
АЛЯ. Уже еду!
СТЁЖКИН. Ты пойми. Я не знаю, любишь ты его или нет. Вряд ли. Но жить хочешь – со мной. Ненавидишь, убить готова, но твое место – там. Плохое, такое-сякое, но твое. Я – твоя Родина, Алечка.
АЛЯ. Хочешь, чтобы я там опять несчастной стала?
СТЁЖКИН. А тут, что ли, счастлива? Зачем тогда меня позвала?
Алик смотрит на Алю.
АЛЯ. Я не звала!
СТЁЖКИН. А я услышал. Ну да, наверно, будешь несчастной. Зато опять начнешь мечтать о другой жизни. И это – счастье.
АЛИК. Ты себя сам слышишь? Ее счастье, получается, – несчастной быть?
СТЁЖКИН. Ну да. (Алику). И ты счастливым будешь. Конечно, неприятно, любимая ушла. Даже горе! Но горе, когда кого-то любимого теряешь – это вот так! (Выставляет большой палец). Это качественное горе, Алик, отличное! Не каждому так повезет! Понимаешь? И я бы тоже другую нашел, счастливым стал по полной, но – без Али не могу. Значит, тоже хочу несчастным быть. Судьба такая. Вот что, Алечка. Даю тебе честное слово, а ты знаешь, если я слово дал… Короче, даю слово – если скажешь, что не хочешь вернуться, я уеду – и все. С концами. Но это навсегда. Больше попыток у тебя не будет. Или поехали – прямо сейчас. Ну, чего молчишь? Выбирай.
Занавес
Алексей Слаповский 