Первая пьеса: муж-актер собирается на съемки и вдруг признается жене, что уходит навсегда. А потом в том, что у него кто-то есть, в том, что никого нет, но он смертельно болен, в том, что смертельно ненавидит жену, в том, что смертельно ее любит… Особенность в том, что на протяжении всей этой пьесы жена молчит. Но реагирует. И только в финале произносит всего лишь одну фразу…
Вторая пьеса: София, режиссер (возможно, та же актриса, что играла жену), разбирает с очень известным актером Марком, как играть первую пьесу. И тоже речь заходит о правде. Правде игры. Правде существования. И самый сложный вопрос: а что такое вообще правда в человеческих отношениях, возможна ли она – да и всегда нужна ли?
Алексей СЛАПОВСКИЙ
ПРАВДА
Пьеса в двух пьесах
Пьеса первая
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
МУЖ
ЖЕНА
Муж что-то ищет. Обращается к невидимой Жене.
МУЖ. Где футболка моя с жирафом? (Слушает). Смотрел, нет ее тут!
Слушает.
А я вообще-то не спрашивал, дурацкая она, не дурацкая, я спросил – где? Дурацкая! Ну, дурацкая, а мне нравится! Талисман, чтоб ты знала! Дурацкий талисман для дурака! Вокруг полно умных, а я буду дураком. Принципиально. Может, выкинула? Скажи честно!
Роется в вещах.
Вот иди сама посмотри – нет! Нету! Нигде! Может, в стирке?
Слушает. Озирается.
Ничего найти вообще невозможно! Где чемодан мой?
Слушает.
А меня спросить можно было?
Слушает.
Он сказал – на два дня, и где? Я ему прокат, что ли, тут устроил?
Загибает палец.
Чемодан ему дай!
Загибает второй палец.
Дрель взял месяц назад…
Загибает третий палец, но больше ничего не может вспомнить.
Легко живет, ё, даже зависть берет! С чем я поеду?
Слушает, идет в кладовку, выносит оттуда красную сумку на колесах, с ручкой.
Она женская! И маленькая!
Слушает.
Три дня, три недели, какая разница? Может, я хочу пять штанов взять? И обуви четыре пары. Ну вот хочу!
Слушает.
Да, каждый день! И по два раза в день. Хоть по пять, мое дело! А еще пальто возьму, и лыжи возьму, и… Если я говорю, что сумка маленькая, значит – маленькая, а на три дня я еду или… Чего?
Слушает.
Я рассказывал! Если ты не слушала, я не виноват. Съемки, маленький эпизод, без слов. В меня стреляют, я роняю пистолет, ползу к нему, беру, целюсь в главного героя, он замечает – и доблестно меня добивает. Метким выстрелом в голову. Может, даже покажут мое лицо. Крупным планом. Целых полторы секунды. И публика наконец запомнит большого актера! А потом напишут: он начинал в массовке, играл бандитов, официантов, таксистов и бомжей, но наконец ему дали роль второго могильщика в «Гамлете», и все увидели, какой это талант! «Хочешь знать правду? Не будь она дворянкой, не видать бы ей христианского погребения»1.
Аплодирует себе. Кланяется.
Позвони брату, пусть принесет чемодан.
Слушает.
Ну, мама твоя пусть принесет. (Негромко). Хоть какая польза, что живет рядом. (Жене). Ничего я не сказал! Что ты слышала? Я сказал: хорошо, что мать твоя живет рядом! И что она может принести чемодан. Который взял твой брат и не вернул!
Слушает.
Некогда мне к ней идти! И с какой стати? У меня же взяли чемодан, и я же…
Слушает.
Это не пустяки! Это – отношение! Отношение брата твоего, матери твоей… И всех вообще. Подруг твоих и… Не хочу об этом говорить!
Слушает. Повторяет очень громко.
Я не хочу об этом говорить! Все, проехали!
Стоит, глядя перед собой. Идет к окну, смотрит в него.
На улице погода отличная, люди гуляют, радуются… Идиоты…
Слушает.
Я не тебе! Не по телефону! Да, себе, себе, да! Не сошел. Я имею право сказать себе что-нибудь? Только себе? Имею право?
Слушает.
О, ё! Какая разница, что я сказал себе, если я сказал это только себе? Обязательно знать? Я сказал: хорошо, что у нас двенадцатый этаж, наверняка разобьешься!
Открывает окно. Влезает на подоконник. Стоит, смотрит вниз. Оглядывается. Смотрит вниз. Кренится. Падает.
Через некоторое время высовывается из-за окна. Видна только голова.
Балкон надо остеклить. И горшки с цветами поставить. Будем сидеть среди цветов и пить чай.
Слушает.
Я ничего не говорю. Это телевизор.
Слушает.
Значит, у соседей.
Лезет обратно.
Так как насчет чемодана, не понял?
Слушает.
Я сказал: не пойду! Мне некогда, мне надо собираться! Срочно. Меня там ждут все.
Слушает.
На съемки, я же сказал!
Слушает.
Что значит – хоть раз правду? Вот так вот прямо – хоть раз? То есть – я вру все время?
Слушает.
Спасибо. И еще раз спасибо. И опять спасибо. Как ты живешь с таким человеком? Это же кошмар!
Запихивает вещи в сумку.
Правду ей! А ты уверена, что хочешь послушать? Уверена?
Слушает.
Да неужели?
Слушает.
Сейчас объясню. Когда женщины говорят: скажи правду, это не значит, что они хотят услышать правду! Они хотят услышать что-то приятное! Женщины не любят правду! Они ее ненавидят! И вообще-то правильно делают! Женщина природой устроена, чтобы сохранять… Сохранять очаг. Жизнь. То, что есть. А если все начнут говорить правду, всё рухнет. И очаг, и жизнь вообще. И все вообще! На вранье мир держится. (Искаженным голосом). «Ты меня любишь, милый?» — «Да, милая!» И врет – но если не соврет, то не спарится, не будет детей! Человечество вымрет! Одни не родятся, а другие друг друга поубивают. Вот, кстати, тебе правда: я бы с удовольствием убил твою маму! Топором по черепу! Я терпеть ее не могу! Она дура! Самоуверенная дура! Только и делает, что учит жить!
Входит Жена, смотрит на него.
Что? Ты же хотела правду – получи. (Пинает сумку ногой). Не нравится? Или еще хочешь? Сядь, так тебе будет удобней. Сядь, я сказал, не торчи перед глазами! Садись. Умничка.
Она садится.
Правду, значит? Какие вы все, всем вам правду давай. Все кричат: давайте не будем врать! Это же ужасно, мужья врут женам, жены мужьям, родители детям, дети родителям, в газетах врут, по телевизору врут, политики врут! А я скажу – да, врут. Но как иначе, милые вы мои? Таковы правила. Ну, хорошо, встретятся два президента, американский и русский. Обычно они что говорят друг другу? Да, у нас есть разногласия, но, мы уверены, их можно преодолеть, поскольку мы уважаем вас, а вы нас, бла-бла-бла, бла-бла-бла! А теперь, представь, что они скажут правду. Американец скажет: как вы нам надоели, блин, баламутите без конца, чтобы вы все сдохли в своей России и освободили пространство уже наконец! А русский скажет: чтоб на вас террористы атомную бомбу сбросили, вы раздулись от наглости, весь мир под себя хотите подмять, сволочи! И это, заметь, чистая правда, оба так и думают! Но если скажут – что будет?
Она хочет что-то сказать. Он выставляет руку.
Я не ухожу от темы, я помню про маму. Я помню, какое лицо… Какую она рожу скорчила, когда увидела меня в первый раз! Будто таракана раскусила! Как это так, ее драгоценная доченька не за миллионера выходит, а за актера какого-то, который… Она достойна лучшего!
Она хочет возразить.
Так и было, было, было, и не ври, что не так! Ты же хочешь правды, тогда не ври сама! Она меня невзлюбила – и до сих пор терпеть не может! И я ее. И братика твоего тоже! Тридцать лет идиоту, а живет с мамой! И ведь тоже ее не любит! Приходит к нам и сплетничает! Что она из ума выжила, с соседом заигрывает и ходит перед окнами в одном белье! А может, и без белья!
Она хочет возразить.
Ты не слышала, а я слышал! Он мне это говорил. Он страшный сплетник, ты не знала? Рассказывал про детство, как пришел из школы и застал тебя с каким-то… В подробностях! Что он с тобой делал, и что ты ему делала! Да, твой любимый братик! Которого ты обожаешь. И который над тобой смеется. Он над всеми смеется! И он самый умный из вас. Он вообще самый умный. Над всеми смеется – и всех использует! Сумку взял, дрель взял… И как ни в чем, будто так и надо! Знаешь, есть тест такой, кем бы вы были в древнее время. Ну, когда все в пещерах жили, в шкурах ходили… Я этот тест прошел, оказался – храбрый воин, гроза врагов и саблезубых тигров. А он был бы знаешь, кто? Падальщик! Он грабил бы мертвых!
Она усмехается.
Что? Интересно, кем бы ты вышла? Думаешь, наверно, женой вождя? Или охотницей? Или первой дамой в пещере? Нет, сидела бы у костра и варила бы суп! И шкуры шила бы. Петелька, крючочек. Крючочек, петелька. Ты это любишь – чтобы все аккуратно, любишь мелочи всякие… Чтобы все на своем месте. Просто пунктик у тебя, сплошной фэншуй! Целый день ходишь, ищешь, куда что поставить!
Хватает что-то, стоящее на полке.
Вот почему эта дрянь должна стоять именно здесь? Почему? Стоит и глаза мозолит! Десять раз я ее убирал, а ты ее – на место, на место, на место! Кто сказал, что это ее место? Видеть уже не могу!
Идет к окну и выкидывает.
Молчишь? И правильно, помолчи, а я все наконец скажу. Правды захотела? Сейчас будет тебе правда! Полная! С самого начала! Вспомни, как мы познакомились. Помнишь? Я сидел, вино пил, мрачный был, ты мимо шла, остановилась. Села. И ведь знала, почему я мрачный, все знала.
Идет к столу, садится.
Иди сюда. Иди, иди. Сейчас все вспомнишь.
Она встает, идет, садится напротив мужа.
Садишься такая, с улыбочкой такой. Такая приятная, добрая. Привет, что-то ты печальный! И ведь знала, почему я печальный! Знала! И это – первое вранье!
Она хочет возразить, он поднимает руку.
Молчи, не твоя реплика! Сегодня я автор пьесы. Я и Шекспир, и Гамлет, и Призрак. И Офелия тоже я. Ты знала, что я рассорился со своей девушкой, с твоей подругой. Но сделала вид, что ничего не видела и не слышала. И я сам рассказал. Пожаловался. Совета спросил: что делать? И ты умно ответила, очень умно, ты не стала ее ругать, упаси боже, ты сказала: не надо спешить, не надо думать, что она всегда такая, просто – трудный период, не ладится с работой. А я кивал, дурачок, я не заметил, как ты отравы подпустила.
Она хочет возразить.
Отравы, отравы! Вроде бы – что сказала? Что она не всегда такая. Но я-то подумал – что? Я подумал: а в самом деле, всегда или не всегда? Настроение такое – или характер? Понимаешь, да? Ты меня так мягонько, ласково так подтолкнула к мысли, что у нее характер – дрянь! Так это сделала, что мне показалось, будто я сам это понял. И что сказал, помнишь? Сказал: да вот как раз боюсь, что именно всегда она такая, просто раньше я не замечал. А ты: что ты, что ты, что ты, мы с ней учились вместе, всегда была ласковая, добрая, всех выслушает, всем посоветует, а о себе молчит! А я думаю: стоп, это про кого? Про нее? Она была ласковая, всех слушала, а сама молчала? Да она слова никому не дает сказать! То есть – что ты сделала? Ты соврала, никогда она не была ласковой и доброй. Зачем соврала? Чтобы я сравнил твою выдуманную идеальную девушку с реальной. Не в пользу реальной, конечно! Хитро, очень хитро! И самое хитрое, что выдуманная идеальная девушка была похожа на самом деле – на кого? На тебя! Ты говоришь про нее, а я смотрю на тебя и думаю: может быть, моя и была когда-то такой, но теперь совсем другая, а вот ты и сейчас такая. Ты заставила меня в себя вглядеться. И я вгляделся. И вот тут, если бы все честно было, тебе надо было сказать: ты мне давно нравишься, пойдем ко мне, трахни меня, а потом поженимся. Нет, ты так не сказала! Ты рассказала свою историю – что тоже разошлась с приятелем. Был он или нет, неизвестно…
Она хочет возразить.
Допустим, был. Но как-то очень удачно оказался моей копией, только наоборот. Ты говорила: необязательный, а я про себя думаю: я-то как раз обязательный. Говорила: сроду даже цветочков не подарит. А я про себя: я-то цветочки часто дарю. Ты про него: по пустякам скандалит. А я про себя: я не только по пустякам, я вообще не скандалю. Что получилось? Ты ругала его, а на самом деле, на обратной стороне своей ругани нарисовала мой портрет! И, конечно, мне это было приятно. Вот он, ваш талант женский: сделать так, чтобы мужчине было приятно! И мне, конечно, захотелось еще раз встретиться. И еще. И вот мы уже в постельке. И я уже растаял. «Не верь дневному свету, не верь звезде ночей, не верь, что правда где-то, но верь любви моей!2»
Вскакивает. Ходит по комнате.
Секс! Вот где вранье на каждом шагу! Секс, черт бы его побрал! Это только в кино красиво. И в гламурной порнографии! Красивые мужики обрабатывают красивых телок. А сколько реально в жизни красивых людей? Пара на тысячу? На миллион? Остальные имеют то, что под рукой. Каждую ночь миллионы уродов имеют своих уродок. Как правило по ночам, даже в выходные. По ночам и с выключенным светом. Почему? А чтобы не видеть друг друга!
Она хочет что-то сказать, он не дает.
Вспоминаешь, как я называл тебя самой прекрасной, идеальной, как я хвалил твою кожу, твою талию, твои ноги, грудь, твое всё? Я врал!
Она пожимает плечами, смотрит в сторону.
То есть не совсем… Ну, как бывает. Нарисовал ребенок кляксу, несет маме: «Смотри, какая ворона!» Мама смотрит и говорит: «Прекрасная ворона!» По факту – врет. По чувству – нет. На самом деле «прекрасная ворона» означает – я тебя люблю, хоть ты какую каракулю нарисуй! И это правда.
Она смотрит вопросительно.
Да, я тебя любил. Или был влюблен. Но…
«Чуть минет страсть, забвенье суждено.
И радость, и печаль, бушуя в нас,
Свои решенья губят в тот же час;
Где смех, там плач, — они дружнее всех;
Легко смеется плач и плачет смех.
Не вечен мир, и все мы видим вновь,
Как счастью вслед меняется любовь;
Кому кто служит — мудрый, назови:
Любовь ли счастью, счастье ли любви?»3
Я думаю, тут не про счастье на самом деле, неточный перевод, тут именно о вранье. Не вечен мир, и видим… Не вечен мир, и видим: ё-моё – где было счастье, там одно вранье! (Улыбается). А неплохо, да? Умею. Надо было поэтом стать. Только им не платят.
Она хочет что-то сказать.
Да, и мне не платят! Или платят мало! Но мое время еще не пришло. Время, время, время, всему свое время. Время идет, счастье ты мое, время идет, и нельзя этого не замечать! А я как бы не замечаю – и вру! Вот мы лежим с тобой, целуемся, ты просишь сказать, какая ты красивая, стройная, шелковистая…
Она хочет возразить.
Молча просишь! Глазами, руками, всем телом просишь! А я добрый, мне не жалко… Но ты-то, ты-то неужели не чувствуешь, что вру? Нет? Или тебя это устраивает? Тогда ты тоже врешь!
В одной земле – сорняк и рожь.
Меж ними нет межи.
Кто молча позволяет ложь,
Тот соучастник лжи!4
Или веришь? Принимаешь за чистую монету? Встань. Встань, пожалуйста.
Она встает.
Разденься. Я прошу. Ты ведь хотела правды? Или уже нет? Уже нет? Накушалась?
Она медленно раздевается, глядя ему в глаза. Он критически осматривает ее.
Сама ведь понимаешь, да? Там многовато, там маловато, там висит, там оттянуто. У меня, я думаю, не лучше. Но ничего, мы глазки закроем и притворимся, что все нормально. Кто-то может позволить себе самое красивое и самое лучшее, а нам и так сойдет. Мы довольны тем, что есть!
Она хочет возразить.
Хочешь сказать – ты и в самом деле довольна? Да?
Она кивает. То ли всерьез, то ли для того, чтобы посмотреть на реакцию.
Вранье! Вот ты недавно диван выбирала. Ты их сотню осмотрела, пока не нашла, что нужно!
Берет ее за руку, подводит к дивану.
Погладь его. Погладь.
Гладит ее рукой.
Приятно, да? Как кожа молодого любовника. Вот что ты выбирала! Муж стареет, кожа вянет, а хочется гладкости, хочется, чтобы приятно касаться. Выход? Покупаем диван и гладим его! И все вокруг у тебя – вместо меня! Приглядись! Это не фэншуй, это твоя тоска по тому, чего во мне нет! Красоты нет, стройности нет, порядка нет. А тут – есть! Ты это трахаешь глазами, душой – и тебе легче. Ведь так? Так?
Она отходит и одевается.
Чего это ты? Если ты так прекрасна, зачем прятать? Или начала сомневаться, наконец? … Да нет, ты еще вполне ничего. Особенно, если с другими сравнить. Вот что спасает – сравнить себя с другими. Телевизор включил – и спасен.
Включает телевизор. Печальные, трагические и просто нехорошие новости.
Красота! Люди гибнут, умирают, болеют, сколько инвалидов, нищих, несчастных! По сравнению с ними мы…
Выключает телевизор.
Если честно, дело не в тебе. Дело во мне. Вот скажи, зачем я тебе нужен? Ты меня не уважаешь, считаешь, что я… Ты – да, ты умница, ты актриса замечательная. Была. Вовремя ушла, преподавать стала, спектакли ставишь – все в восторге! Я-то тебе зачем? А я скажу зачем: ты ребенка хотела! И я чем-то тебе подошел, как будущий отец. Появился ребенок – и все, я кончился! Причем, это твой ребенок, не наш! Ты меня от него отгораживаешь, я же вижу! Играю с ним, а ты смотришь, будто я сейчас его укушу или… Или испорчу чем-то. Уровень не тот! Он у нас умничка, красавчик, три языка изучает с пяти лет, на пианино играет, разве ему такой отец нужен? Ну – уж какой есть! Только зачем делать вид, что ты… Что я… Не нужен я тебе, ты меня терпишь, потому что у мальчика должен быть отец, полная семья лучше не полной, потому что… Что, не так? Скажи тоже правду – хоть раз!
Она подходит близко, смотрит на него в упор. Словно собирается с мыслями. Поднимает руку. Хочет коснуться или погладить. Он бьет ее по руке.
Не выйдет! Хватит! Наигрались!
Идет в кладовку, выкатывает огромный чемодан, раскрывает его на полу и начинает собирать в него свои вещи.
Все! Не на три дня и не на три недели, а навсегда! К черту, вообще в другую страну! На остров к папуасам! Хотя… Думаешь, мне не к кому пойти? Ты переписку мою видела?
Хватает планшет (или смартфон), показывает ей.
Вот – ты же видела, да? Нет? Тебе не интересно? И не удивительно! Ты в мой блог не заглядываешь, тебе пофиг, что я там пишу, с кем я там… Ты не ревнивая. Кто не любит, тот не ревнует. Да и не любила никогда. «Не надо было верить. Сколько ни прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас»5. Это не Гамлет Офелии сказать должен, а она ему. Не любила, вот правда. Нравился – да. И не больше. Просто – возраст пришел, пора за кого-то… Детей пора завести… И тут я подвернулся. Подумала – почему бы и нет?
Тычет пальцем в экран.
Видишь, видишь? Вот, смотри, какое личико. Каждый день мне пишет. Пора бы встретиться, как думаешь? А это что? Ой, порнушка! Надо же! Нет, ты смотри, смотри! Раз уж я не вру, то и в этом врать не буду! Смотри, какая женщина! Что делает, а? Как делает! Ты бы поучилась. Если уж врать в постели, то врать со знанием дела! Они тоже врут, за деньги все это делают, но как натурально! А вот эта – моя любимая. Я с ней в последний месяц спал чаще, чем с тобой. (Прижимает ладонь ко рту). Ой, что это я такое сказал! Ужас! В чем я признался, кошмар! Я признался в том, в чем не признается большинство мужчин! Почему не признается? Потому что, повторяюсь, уж извини, вам нельзя правду говорить! Нельзя женщинам говорить правду! У вас ведь как? Или я – или никто! А почему? Я вот хожу по улицам, у меня шея болит, все время головой верчу, сколько девушек замечательных! И я всех хочу. Я всех хочу – кроме тебя! (Бросает планшет в чемодан). Поэтому – прощай, тебе такой негодяй не нужен.
Она хочет уйти.
Постой! Стой, говорю!
Бежит к ней, не дает уйти.
Опять хитришь? Чтобы все свалить на меня потом? И ребенку сказать: папа нас разлюбил? Не молчи!
Она смотрит на него.
Да, я не хотел, чтобы ты говорила, а сейчас хочу! Говори. Разрешаю!
Она отходит к стене, прислоняется к ней. Очень длинная пауза. Он идет к чемодану. Перебирает и перекладывает вещи.
Я перегнул, конечно. Ну, что я тебя не хочу… Просто – уже не так, но это естественно. И все ведь к сексу не сводится. Да и не очень тебе это нужно. В этом ничего обидного нет. Кому-то нужно больше, кому-то меньше… Так природа устроила. Я читал, половина женщин вообще не испытывают оргазма. Это статистика. Опросили женщин, подсчитали. А я думаю, на самом деле процентов восемьдесят. Просто некоторые женщины постеснялись признаться. А что в этом такого? Почему считается, что стыдно не чувствовать… какой-то там физиологической реакции? Для вас ведь другое важно, да?
Встает, идет к жене.
Ласка, забота… Ведь так? Ну, хватит, это не смешно уже. Я тебе столько наговорил – обругай меня хотя бы. Отведи душу. Я наболтал много чего, да… Но… Слова, слова, слова… Слова – одежда ума и души. Одежду можно поменять, душа останется. Понимаешь? Это был не совсем я, понимаешь? И вообще, считай, что показалось.
«…Я не хочу
Того, что кажется. Ни плащ мой темный,
Ни эти мрачные одежды, мать,
Ни бурный стон стесненного дыханья,
Нет, ни очей поток многообильный,
Ни горем удрученные черты
И все обличья, виды, знаки скорби
Не выразят меня; в них только то,
Что кажется и может быть игрою;
То, что во мне, правдивей, чем игра;
А это все — наряд и мишура»6.
Не молчи, ну! Вот все вы такие. Не умеете прощать. А мы умеем. Я – умею. Я вообще забываю все неприятное. Помнишь, ты на первый мой спектакль пришла? Знала, что для меня это важно, что меня нужно поддержать. Но не побоялась, сказала, что у меня не получилось. Даже странно: то врала, врала, а тут взяла и сказала правду. Ведь невыгодно! Кто хочет в себя влюбить – хвалить надо! Но потом я догадался! Хвалить и дурочка умеет, а ты умная! Ты знаешь мужскую натуру: если задеть наше самолюбие, мы на английский флаг порвемся, но докажем, что мы лучше, чем кажется! То есть опять такой получился безошибочный ход!
Она хочет уйти. Он удерживает.
Прости, занесло опять, согласен. Опять сбился на… Я актер все-таки, я прибавляю… Создаю образ… Думаешь, я в самом деле с этими… из интернета… чаще, чем я с тобой? Наврал! Я вообще этим не занимаюсь… почти… Это же картинки. Я просто создал тут перед тобой образ злодея такого… Понимаешь? И тебя, наверно, придумал тоже. Прибавил. Влез в твою шкуру. Сыграл тебя – за тебя. И в чем-то ошибся. И, конечно, ты все видишь по-своему. Имеешь право. И встретились мы, наверно, все-таки не так я рассказал.
Идет к столу, садится.
Иди сюда. Пожалуйста.
Она подходит, садится.
Я все помню – а это что-то значит, между прочим! Ты просто подошла. Мы вместе работали, почему не подойти. Так ведь? Знала или нет, что я с твоей подругой расстался… Может, и знала. И что? Мужчина теперь свободен, он тебе нравится – имеешь право подойти. Я бы тоже так сделал. Ты сказала о ней что-то, чтобы я понял, что она стерва – но ведь и правда стерва, я проклял бы все, если бы с ней… Я ее вижу иногда и думаю: господи, спасибо, что уберег меня от этого крокодила! А ведь это ты уберегла! Спасла!
Она смеется. Все громче. Хохочет.
Что? Что? Что?
Встает, отходит.
Понимаю! Действительно, смешно. Спасла! Вытащила из воды, чтобы в огонь бросить. Смешно, да. Идиот. Всего себя наизнанку перед тобой вывернул, а ты… А ты – кто? Нет, правда? Сколько лет мы вместе – кто ты? Знаешь, есть такие люди, они живут, как шпионы в тылу врага. Такие свои в доску, а на самом деле… Что ты думаешь обо мне? Как ко мне относишься? Чем я тебе дорог – если вообще дорог? А? Или ты просто понимаешь: у меня-то есть варианты, а у тебя – нет! В этом вся разгадка, нет у тебя других вариантов! Ты обречена жить со мной! Знаешь, почему? У тебя тут (показывает себе на грудь) ничего нет. Ты одна не можешь. Тебе обязательно нужно с кем-то быть. Подпитываться чужой кровью. Точно! Ты меня ненавидишь, но именно это тебя устраивает! Ты кормишься этой ненавистью, ты наслаждаешься! Вот она, правда!
Она встает, идет к чемодану, выбрасывает вещи мужа. И начинает приносить и складывать свои вещи.
Ну да. Так я и поверил. Хотя – может, это выход. Действительно, с какой стати я должен уходить? У нас равные права. А у тебя рядом мама с братиком живут, легко переехать. Мама в восторг придет. Наконец бросила этого придурка. Братец, конечно, будет недоволен, он привык, чтобы только о нем заботились. Напомни ему, чтобы отдал дрель. И чемодан.
Она уходит в кладовую. Ее нет довольно долго. Выходит с чемоданом и дрелью. Бросает их перед ним.
Неужели вернул? А когда? Сказать можно было? Или ты нарочно – чтобы я окончательным дураком выглядел? Хорошо, я дурак, согласен. С дураком жить – сама дура станешь. Со мной ведь и говорить-то не о чем! Я и книг давно не читаю, и… В интернете сижу, смотрю приколы всякие. Или спорт по телевизору. Полная деградация, согласен. Но я – такой. Да, такой. Простой. Обычный. И найду себе такую же. И нам будет не скучно. На самом деле, если бы ты заглянула, что у меня там… Если бы спросила…
Она смотрит на него вопросительно.
Думаешь, я со всем смирился? Что нет хороших ролей, что… Что все не так, как я хотел?
«Что благородней духом — покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть —
И только»7?
Я еще не хочу умереть, я не хочу уснуть. Но мне нужна поддержка. Мне нужно, чтобы хоть кто-то сказал: ты молодец, ничего, терпи и работай, все впереди!
Пауза.
Да, ты вроде бы поддерживала, что-то говорила. Но как? Так детям говорят, когда дети спрашивают: мама, я умру? Нет, сыночек, ты никогда не умрешь. Нет, чтобы честно: умрешь, но не скоро.
Она заканчивает собирать чемодан. Берет второй. Достает вещи сына (по виду – вещи 8-10-летнего ребенка). Укладывает вещи сына во второй чемодан.
А почему он должен жить с тобой? Мы разве это обсуждали? Кто сказал, что у матери больше прав на ребенка? Да, родила, но я к этому тоже имею отношение. Вот в этом все и дело, ты по определению всегда считала, что он больше твой, чем мой. Почему? Прекрати! Прекрати, я сказал! Пока не поговорим, я не позволю!
Выхватывает какую-то вещь, она рвется.
Ты этого хотела? Давай и его тоже – напополам! И все – напополам! Или вообще вдребезги! Все к черту!
Хватает стул, грохает об пол.
К черту! К черту! К черту!
Ломает и крушит все, что попадается под руку. Ранит руку.
Черт! Где у нас… Пластырь, бинт, есть что-нибудь?
Она кивает в сторону кухни. Он уходит. Возвращается, забинтовывая руку.
Помоги.
Она помогает ему забинтовать руку, завязывает узелок.
Что с нами случилось? Что происходит? Ты понимаешь? Мне кажется, ты понимаешь. Тогда – объясни. Или вообще об этом не думаешь?
Чернеют тучи – значит, будет дождь.
За молнией – всегда раскаты грома.
Ребенок плачет – значит, хочет есть.
Собака лает – значит, жди чужого.
Во всем свое значение, свой смысл,
Предвестие, угроза или милость.
Но кто поймет, что значит женский взгляд?
Всех мудрецов собрать, пусть разгадают,
О чем она молчит, когда печально
Глядит на дверь, на печь или в окно.
Нет, никому на свете не дано
Узнать, какая в этом взгляде тайна.
Хотя, быть может, есть простой ответ –
Что никакой там тайны вовсе нет.8
Может, в самом деле, не надо ничего выяснять, ничего говорить? Это только психоаналитики советуют: обязательно поговорите об этом, обсудите это, и лучше всего – в нашем присутствии! Еще бы, им за это деньги платят! Нет, лучше – помолчать. И все само собой прояснится.
Она отходит, продолжает собирать вещи.
Правильно. Все правильно. Сам виноват. Не надо было говорить правду. Мало ли что у человека в голове. Я приоткрыл – и ты испугалась. И считаешь меня последним негодяем. А я ведь еще не все приоткрыл! У меня там еще много чего! Вот, например. Помнишь, у тебя машина забарахлила, ты мне звонила с дороги, спрашивала, в чем дело, а я сам ничего не понял. Сидел вот тут, пиво пил. Сын был рядом. Я посоветовал тебе доехать до города и сразу в сервис. А сам думаю: вдруг что-то серьезное? Вдруг – авария, ты гибнешь… Я это на секунду представил, только на одну секунду! И вдруг – меня такое счастье охватило! Господи, наконец-то! Наконец-то я свободен! Да, жалко, конечно, хорошая была женщина, но – цена свободы!
Она смотрит на него.
Честное слово, так и думал. Целую секунду. Или даже три. Или пять. Потом спохватился, стыдно стало. Но эти пять секунд – были. Вот до чего дошло, понимаешь? Наверняка и ты об этом думала, только не признаешься. Я желал смерти самого близкого, самого любимого человека! Я урод! И тебе давно пора от меня уйти.
Помогает собирать вещи, выхватывая их из шкафов и пихая в чемоданы. Достает футболку, расправляет ее. На ней принт – «Жираф в огне». Показывает жене.
Вот она. Была на видном месте. «Жираф в огне». Люблю Дали, он яркий. Вообще люблю все яркое, ты знаешь. Может, потому, что сам – бледный и серый? И ты это давно поняла. Ты от меня чего-то ждешь, я чувствую – того, что я не могу дать, не могу сделать. Я рядом с тобой каким-то неполноценным себя чувствую, инвалидом, думаешь, это приятно?
Она хочет возразить.
Не спорь, не надо!
Надевает футболку с жирафом.
Был у меня знакомый спортсмен. Бобслеист. На двойке катался, выступал в паре со своим другом. Тот еще и родственник был, двоюродный брат, кажется. А приятель мой был отличный спортсмен, он понимал, что может достичь большего. Но напарник – не давал. Не бездарь, но чего-то не хватало. Он много раз хотел с ним расстаться или уйти… Но – жалко человека. И друг, и родственник. А тут они третье место на чемпионате Европы взяли. Появилась надежда. С утра до ночи тренировались. И вот новые соревнования. И их выбросило с трассы. Напарник цел, а приятель мой попал в больницу. И все, прощай спорт. Понимаешь, да? У напарника не хватило ума, такта, чтобы уйти самому. А тот его жалел… Так вот, не надо меня жалеть. Уходи.
Пауза.
Знаешь, в чем правда?
Она удивляется.
Нет, то, что я раньше говорил – тоже правда. Более или менее. А это – совсем правда. И она очень простая. Правда в том, что, когда я просто сижу с тобой, с сыном и ничего не делаю, вот тогда мне хорошо. Я просто смотрю на тебя, на него, и я счастлив. Но так же нельзя! Человек же должен стремиться же! Добиваться же! Карьеру делать же! (Тычет пальцем в жирафа). Гореть! А я не горю. Но вру все время, изображаю, что у меня там бушует все. А как же! Темперамент должен быть! Профессиональное качество актера! Не хочу больше. Буду обычным человеком. И честным. Хотя, это уже необычно. «Быть честным при том, каков этот мир, — значит быть одним из сотни тысяч»9. Или даже из миллиона. Тебе помочь снести?
Берется за чемоданы.
Какая выдержка у тебя, ни слова ни сказала. Очень выгодная позиция. Это как два человека в баре где-нибудь, один пьет и несет всякую чушь, а второй – трезвый. Зато у меня будет похмелье, а у тебя нет. Я буду мучиться, а ты… Не буду я мучиться! Даже не надейся. Ну, чего стоим?
Видит на полу какую-то блузку.
Забыла. Как это ты? Ничего же не забываешь.
Берет блузку, комкает и, зачем-то понюхав, открывает чемодан, пихает туда блузку. Закрывает чемодан.
Она внимательно смотрит на него. Раскрывает чемоданы, достает вещи и разносит их по своим местам.
Зачем? Ты что, не понимаешь, что мы не сможем жить так, как раньше? Я – точно не смогу. Ладно, меня ты не уважаешь, но себя должна уважать хоть сколько-нибудь? Нельзя жить с человеком, который так тебя оскорбляет!
Пауза.
Хорошо. Тогда – всю правду.
Она продолжает доставать и разносить вещи. Улыбается.
Ничего смешного! Может, то, что я правдой называл, было как раз вранье – чтобы прикрыть главное! То есть не вранье, тоже правда, но правда маленькая. Я же тоже шпион, а шпионов как учат? Обязательно в чем-то надо сознаться. Но в чем-то по мелочи. А главное спрячь. И я спрятал. В общем, все просто. У меня есть девушка. Женщина. Уже давно. И мне с ней хорошо… Она такая… Простушка, без претензий. Как и я. Она меня любит. Я ее тоже. И я еду к ней. И останусь там. Навсегда. Самое лучшее – не искать меня. И… Короче… В общем… В общем, вот так. Прости.
Берет чемодан сына и уходит.
Возвращается, ставит чемодан сына, берет сумку, уходит.
Она садится на чемодан.
Он возвращается.
Не хочу я так. То есть я так и хотел. Чтобы ты не жалела, не искала. Забыла. Вот и наврал. А теперь правда.
Она смотрит на него.
Я знаю, я тебя достал, я… Потерпи еще немного. Теперь – самая настоящая правда. Я еду не на съемки. И не к какой-то женщине. Я уезжаю насовсем. Не в другое место, не в другую страну, а – насовсем. Понимаешь?
Она понимает и хочет что-то сказать.
А вот теперь – помолчи, ладно? Я знаю, что ты скажешь. Что это пройдет, что в жизни слишком много всего хорошего… Мне психиатр три раза по три часа это рассказывал. Он почему-то решил, что меня не устраивает этот мир. Вроде того –
«Каким докучным, тусклым и ненужным
Мне кажется все, что ни есть на свете!
О, мерзость! Это буйный сад, плодящий
Одно лишь семя; дикое и злое
В нем властвует»10.
Да нет, все не так! Мир прекрасен, но мне от этого только хуже. Мир прекрасен – а я нет. Я нормальный человек, я, может, даже хороший человек, но мне этого мало! Я тоже прекрасным хочу быть!
Она хочет то-то сказать, он поднимает руку.
Что моя жизнь кому-то нужна, это мне психиатр тоже сказал. Но она не нужна мне самому. Я не хочу жить, как раньше. А как по-другому – не знаю. Я ненавижу себя, презираю. Как самого последнего врага. Как кого-то другого, кто мне мешает. Я сам себе другой. Я перестал понимать… Не что-то отдельно, типа – это понимаю, а это нет… Все сразу. Ничего не понимаю. Люблю тебя или нет? Не понимаю. Люблю свою профессию? Не понимаю. Понимаю одно: «мне жизнь моя дешевле, чем булавка»11. И эти слова, которые я говорю, они на самом деле тоже ничего не стоят. И я себя боюсь. И за вас с сыном боюсь. Месяц назад примерно было… Он стоял на балконе, дверь открыта была… Стоял, смотрел. А я на него. Смотрю, любуюсь. Горжусь: какой у меня сын растет. И вдруг мысль: а сейчас вот взять его за ножки – и… Я даже по голове себя ударил. (Бьет себя по голове кулаком). Бил себя по голове, бил, бил и бил, будто убить хотел того, кто там прячется!
Она подходит, хватает его руку. Гладит.
Да, это болезнь. И я хочу вылечиться. Самым лучшим и простым способом. Как врачи говорят? Устранять надо не болезнь, а причину. Причина – я сам. Вот и надо себя устранить. Пойду я. И ничего не говори, только хуже будет. Учти, я еще сомневаюсь, а начнешь отговаривать – тогда точно прикончу себя. Клянусь. Так что лучше молчи.
Уходит. Она что-то лихорадочно ищет. Идет в другую комнату. Выходит с телефоном. Нажимает на дисплей. Нетерпеливо слушает гудки. Кто-то отвечает, но она не успевает ничего сказать – он возвращается. На лице блуждает улыбка.
Поверила? Поверила, да? Значит, не такой уж я плохой актер! Это пьеса! Мне дали эту роль, первую наконец настоящую роль! Это уникальная пьеса, она про меня, про тебя, про нас, как будто автор с нас списал. Ну, оцени, чего же ты? И как я текст выучил! Ни разу не сбился!
Подходит к ней, берет за руки.
Прости. Похоже, я слишком хорошо сыграл. Ну, дай мне по роже.
Она высвобождает руки, замахивается. Но не ударяет. Медленно уходит.
Я не понял. Ты поверила или нет? Или думаешь, я опять все наврал? Скажи хоть что-нибудь!
Она останавливается в двери, поворачивается к нему.
ЖЕНА. Я тебя тоже люблю.
Пьеса вторая
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СОФИЯ
МАРК
ТАКСИСТ
Играют те же актеры. Или другие. Возможно, Марк старше Софии. А может, и наоборот.
София входит, осматривает сцену. Глядит вверх, на прожектора. Осматривает зал.
СОФИЯ. «Быть иль не быть – вот в чем вопрос»!
Повторяет эту фразу, слушает, как она звучит. Идет в глубину сцены. Повторяет. Смотрит поверх голов зрителей, туда, где обычно находятся окошки звукорежиссеров и осветителей.
Там кто? … Вас как зовут? Виталий, отсюда хорошо слышно?
«Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы…
(Невидимому Виталию). Нормально? (Кивает).
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться
(Виталию). Вы уходите? Да нет, сегодня ничего не нужно. Свет обычный, все вообще… Спасибо. До свидания.
Забыться
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений…»12
Входит Марк. Подхватывает.
МАРК. «Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться».
Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ»13.
(Протягивает руку Софии). Марк.
СОФИЯ. София.
МАРК. Где я тебя видел? Где-то снималась со мной недавно, да? Не подсказывай, сам вспомню.
СОФИЯ. Я не снимаюсь. Совсем.
МАРК. Почему?
Звонит его телефон, он берет трубку.
МАРК. Ну? И чего? Сам ему позвони! Мне неудобно. Ты мой агент, вот и давай. А потом сразу мне. Все, жду.
СОФИЯ. Извините, вы опоздали.
МАРК. Я так выгляжу, что надо на «вы»? Или уважаешь?
СОФИЯ. Уважаю. И себя тоже.
МАРК. Это правильно. Но будь проще, хорошо?
СОФИЯ. Хорошо. Начнем?
МАРК. Не понял. Ждать не будем?
СОФИЯ. Кого?
МАРК. Режиссершу. Говорят, какая-то (крутит пальцами у виска) – типа чокнутая.
СОФИЯ. Это я типа чокнутая. Я – режиссер.
МАРК. Извини. А я подумал, ты моя партнерша. Не сердись, ты же знаешь, у нас любят приложить. Даже когда не за что. Привычка!
СОФИЯ. Я знаю.
МАРК. А партнерша кто будет?
СОФИЯ. Я буду.
МАРК. Сама ставишь, сама играешь? Хотя, тебе там играть нечего. Слов нет.
СОФИЯ. Играют не только слова.
МАРК (иронично). Правда? Буду знать. Ладно, начнем. Я текст забыл, у тебя нет?
СОФИЯ (показывает на телефон). Здесь.
МАРК. Сбрось мне. Давай, сам наберу. (Берет ее телефон, набирает свой номер). Где текст у тебя? Ага, вижу. Прикрепляю… Пошло… (Сигнал его телефона). Пришло.
СОФИЯ. Я просила передать, чтобы вы знали текст. У вас было две недели.
МАРК. София, я бы рад! Но у меня за две недели первый выходной – сегодня. В смысле, без съемок. И куда спешить? Разомнем текст, разберемся. Ну, типа, застольная репетиция.
СОФИЯ. Разминать не будем. А кто сказал, что я чокнутая?
МАРК. Да не бери ты в голову! Может, я напутал, это не про тебя. Мало, что ли, чокнутых? (Звонок телефона, он смотрит, смеется). Вот, как раз одна звонит. (В телефон). Ласточка, солнышко, прости, закрутился… Да, конечно. Не забуду до смерти. (Отходит в сторону, говорит что-то очень тихо. Потом громче). Ну все, пока-пока-пока, я работаю! Целую!
СОФИЯ. Вы не могли бы отключить телефон?
МАРК. Прости, никак. Жду важного звонка. Я звук выключу. То есть чего, я не понял, прямо без всяких разборов, по тексту?
СОФИЯ. Да.
МАРК. Дело твое, конечно… Начинать?
СОФИЯ. Пожалуйста.
Далее – начальная сцена первой пьесы. Марк читает все, включая ремарки.
МАРК. Где футболка моя с жирафом? Слушает. Смотрел, нет ее тут! Слушает. А я вообще-то не спрашивал, дурацкая она, не дурацкая, я спросил – где? Дурацкая! Ну, дурацкая, а мне нравится! Талисман, чтоб ты знала! Дурацкий талисман для дурака! Вокруг полно умных, а я буду дураком. Принципиально. Может, выкинула? Скажи честно! Роется в вещах.
СОФИЯ. Ремарки не обязательно. А вы текст вообще читали?
МАРК. Пробежался, да. Я ремарки – чтобы отбить как-то. Или сразу все делать?
СОФИЯ. Нет, пока не надо. Значит, читали? И вам понравилось?
МАРК. Есть что играть. Не все понял, но по ходу разберемся.
СОФИЯ. А почему вы согласились? Даже не зная, кто режиссер.
МАРК. Хочется же что-то не только для денег делать, а для души тоже. Соскучился по театру. В сериалах играю в последнее время каких-то… Какое-то, блин, быдло сплошное. А тут из «Гамлета» кусочки, кто не хочет «Гамлета» сыграть? Вообще-то я играл, когда учился…
СОФИЯ. Я знаю. Хорошо, давайте к тексту.
МАРК (по тексту). Вот иди сама посмотри – нет! Нету! Нигде! Может, в стирке?
СОФИЯ. Извините, не отсюда. С начала.
МАРК. Зачем? Надо весь текст просто проговорить, а уж потом будем…
СОФИЯ. Извините, с начала, хорошо?
МАРК (козыряет). Слушаюсь. (По тексту). Где футболка моя с жирафом? (Слушает). Смотрел, нет ее тут! (Слушает). А я вообще-то не спрашивал, дурацкая она, не дурацкая, я спросил – где? Дурацкая! Ну, дурацкая, а мне нравится! Талисман, чтоб ты знала! Дурацкий талисман для дурака! Вокруг полно умных, а я буду дураком. Принципиально. Может, выкинула? Скажи честно! (Изображает, что роется в вещах). Вот иди сама посмотри – нет! Нету! Нигде! Может, в стирке? (Слушает. Озирается). Ничего найти вообще невозможно! Где чемодан мой? (Слушает). А меня спросить можно было? (Слушает). Он сказал – на два дня, и где? Я ему прокат, что ли, тут устроил? (Загибает палец). Чемодан ему дай! (Загибает второй палец). Дрель взял месяц назад… (Загибает третий палец, но больше ничего не может вспомнить). Легко живет, ё, даже зависть берет! С чем я поеду? (Слушает, изображает, что идет в кладовку, возвращается). Она женская! И маленькая! (Слушает). Три дня, три недели, какая разница? Может, я хочу пять штанов взять? И обуви четыре пары. Ну вот хочу! (Слушает). Да, каждый день! И по два раза в день. Хоть по пять, мое дело! А еще пальто возьму, и лыжи возьму, и… Если я говорю, что сумка маленькая, значит – маленькая, а на три дня я еду или… Чего? (Слушает). Я рассказывал! Если ты не слушала, я не виноват. Съемки, маленький эпизод, без слов. В меня стреляют, я роняю пистолет, ползу к нему, беру, целюсь в главного героя, он замечает – и доблестно меня добивает.
София не смотрит, только слушает, закрыв глаза. Марк умолкает, смотрит на нее. Она открывает глаза.
МАРК. С тобой можно по телефону репетировать. Все равно не смотришь.
СОФИЯ. Я смотрела. Но захотела послушать – не глядя. Продолжайте, пожалуйста.
МАРК. То есть просто читать?
СОФИЯ. Да.
МАРК. Почитать я и дома могу. Я же как-то должен понимать – туда, не туда. Как я это делаю, правильно? Тебе нравится?
СОФИЯ. Я пока просто слушаю. Пожалуйста, дальше.
МАРК. С какого места?
СОФИЯ. Позвони брату.
МАРК. Сейчас. Ага, вот. Позвони брату, пусть принесет чемодан. (Слушает). Ну, мама твоя пусть принесет. (Негромко). Хоть какая польза, что живет рядом. (Выходит из роли, Софии). Слушай, я не знаю, какие у тебя методы, может, ты модернистка или… Меня, знаешь ли, учили мощные педагоги, классики. Действенный анализ, «я» в предлагаемых обстоятельствах… Ничего лучше никто не придумал. Давай разберемся все-таки, кого я играю. (Берет замигавший телефон, отвечает). Да? Нет. Ни в коем случае! Никаких сообщений, только лично, голосом – и чтобы сразу дал ответ! Скажи, что на меня очередь, что мне надо уже сейчас решить, с кем я работаю! Дозванивайся! Все. (Софии). Извини. Так кого я играю-то?
СОФИЯ. А если попробовать не играть?
МАРК. Начинается! Вот у всех одна и та же фишка – ничего не играй! София, родная моя, Софочка, Сонечка, ничего, что я так? – (без паузы) – нельзя не играть, потому что люди всегда играют! Устроены они так! И он играет! Ясно же видно, он хочет, чтобы его пожалели! А кто давит на жалость, всегда наигрывает!
СОФИЯ. Вы так его поняли?
МАРК. Ну, по первому плану. Обычное дело, мы все такие. Я помню, в школу пришел, что-то мне грустно было, с подружкой там поссорился, еще чего-то, уроки не выучил. Короче, взял и придумал, что у меня бабушка умерла. Чтобы пожалели. Вот и он придумывает. Нет, ты не бойся, я тебе и второй план дам, и третий, я такую дам глубину, что зрители утонут на фиг!
СОФИЯ. То есть, вы хотите традиционно – войти в образ и…
МАРК. А как еще?
СОФИЯ. А просто – от себя? Никаких образов, будто это вы.
МАРК. Сонечка, не получится! Слишком мы с ним разные. Он кто? Он плохой и неизвестный актер – в отличие от меня. У него жена успешная, а он нет – в отличие от меня. И он не знает, чего хочет, а я всегда точно знаю, чего хочу.
СОФИЯ. И чего вы хотите?
МАРК. В смысле? По этой роли?
СОФИЯ. Нет, лично вы.
МАРК. Я много чего хочу. Вот сейчас из-за главной роли бьюсь. То есть бьются они, чтобы я у них был, а я за то, чтобы не прогнули по условиям. У тебя сыграть хочу, потому что кино, телевидение – там все-таки больше за деньги, а театр – для души. Чтобы не думали, что я там только каких-то супергероев играю все время или там любовников таких, мачо таких, а я, между прочим, тонкий психологический актер.
СОФИЯ. Я не о профессии, чего вообще хотите?
МАРК. По жизни?
СОФИЯ. Да.
МАРК. Это ты, вроде того, в контакт со мной входишь? На личное раскручиваешь?
СОФИЯ. Просто интересно.
МАРК. В интернете посмотри, там все написано. Такой-сякой, бросил жену, ушел к другой. А я, между прочим, ту семью обеспечил по полной. Квартиру оставил, машину оставил, денег даю каждый месяц на детей. Да и не ушел, а так. Отношения на равных. Пока все нормально, а там посмотрим. Или ты о чем? Позиция, что ли, жизненная? Типа философия?
СОФИЯ. Да, хотелось бы знать.
МАРК. Философия простая, как у всех: получить удовольствие от жизни и от работы. И пока удается. Слушай, Сонечка, у меня такие интервью каждый день, давай по делу.
СОФИЯ. Вы говорите: всегда точно знаете, чего хотите. Я смотрела ваши работы, мне показалось, что как раз не знаете. Но это и интересно.
МАРК. Не понял. То есть – плохо играю, что ли?
СОФИЯ. Нет. Хорошо, но… Будто как-то… Ну, как-то зыбко, как на волнах плывете. Или… Вот бывает: поет кто-то, в ноты не попадает, но почему-то интересно наблюдать. Видишь, что даже он не понимает, что поет, он как бы на ходу ищет, ну, знаете, как за столом иногда поют, в общий хор пытаются попасть – то под одного соседа подстраиваются, то под другого. И это очень подлинно, понимаете?
МАРК. По-твоему, я не попадаю в ноты?
СОФИЯ. Я просто сравнила.
МАРК. Да нет, ты не оправдывайся, я ведь, знаешь, не дурак, я намеки понимаю. Я читал, чего там некоторые критики пишут: от балды наш Марк шурует, вроде того, несет пургу по кочкам. Один вообще знаешь, как выразился про меня? Звезда самодеятельности районного клуба! Круто, да? Они умеют обосрать. Только мне хватает ума не обращать на это внимания.
СОФИЯ. А мне казалось – вы постоянно сомневаетесь.
МАРК. В чем? Так, слушай, давай не крутить, чтобы не терять время, хорошо? Я правильно понимаю, что ты считаешь меня говенным актером, и именно поэтому меня выбрала?
СОФИЯ. Нет. Вы не… Вы… Такой… Ну… Неровный – в хорошем смысле слова.
МАРК. Говно в хорошем смысле слова, я этот анекдот знаю. Ладно, спасибо за откровенность, за общение… Позовут в районный клуб что-нибудь поставить для тружеников села – зови. Даром сыграю! Будь здорова, пока. (Смотрит в окно). Блин, дождь, а у меня машина в ремонте. (Набирает номер телефона). Здравствуйте, такси на ближайшее время. Да, этот номер. Да, это я. Спасибо, очень приятно. Кстати, я у вас давно клиент, скидки пора делать. И реклама для вас. Адрес запишите… Определился? Круто продвинулись, молодцы. Сколько ждать? Хорошо.
Пауза.
А чего ты вцепилась в эту пьесу? Что-то личное? Ты замужем, тебя никто не бросал? Или как в тексте – почти бросили и всю правду в лицо сказали?
СОФИЯ. Вам хочется меня оскорбить? Не стесняйтесь.
МАРК. Ой, не надо вот этого – оскорбить! Я ничего такого не сказал. Хотя умею. Но, чтоб ты знала, от меня оскорбление еще заслужить надо!
Пауза.
А если тебе кажется, что я, как ты говоришь, плаваю, то это – психологический рисунок! И режиссерам, между прочим, есть такая профессия, режиссер, если ты не в курсе, так вот, режиссерам именно это нравится. Один меня амбивалентным назвал. Если ты понимаешь, что это.
СОФИЯ. Понимаю. Я не хотела вас обидеть. Вы прекрасный актер.
МАРК. Слушай, не надо! У меня нюх на людей. И на отношение к себе. Я сразу вижу, кто меня хочет, а кто нет. Это не про секс, конечно, хотя и про секс тоже.
СОФИЯ. Я вас хочу. Очень.
МАРК. Извини, не верю.
Пауза.
Ты сама-то понимаешь, чего тебе нужно? Не вообще, не про твою философию, а конкретно, про пьесу? Ты как-то ее выстроила у себя там?
СОФИЯ. Нет. Я боюсь что-то выстраивать. Хочу, чтобы… Режиссер не понимает, что делать, актер не понимает, что играть. Потому что ведь и герой ничего не понимает. Не понимает сам себя.
МАРК. Ну да, типа Гамлет такой.
СОФИЯ. Хуже. У Гамлета выбор – быть или не быть. А этот вообще перестал понимать, что такое быть, что такое не быть. Нет выбора, потому что непонятно, из чего выбирать. Как в коридоре, где нет дверей. Или тысяча.
МАРК. Ерунда это. Он жить боится, вот и все. Ну, кризис, бывает. Или лечись, или меняй жизнь. У меня был кризис в прошлом году, я тоже человек. Депрессуха такая, что… А потом понял: надо все поменять. И как раз встретил… Ну, ты знаешь, кого. Она тоже в кризисе была. Короче, шевелиться надо, вот и все. И я при этом не вру, в отличие от этого чудика.
СОФИЯ. Он не чудик. Он обычный человек. Заурядный. Но в этом и дело: он заурядный, но не хочет таким оставаться. Ну, как страус, который вдруг захотел летать. Или пингвин.
МАРК. А чего пингвин? Я видел передачу, не летают, да. Но как плавают! Кому что дано. Будь нормальным человеком, и все тебе скажут спасибо.
СОФИЯ. Ему мало нормы. Он хочет быть – прекрасным.
МАРК. Это ты так его толкуешь?
СОФИЯ. Он сам себя так толкует. Если бы вы читали…
МАРК. Я читал! Но я же не помню дословно… (Ищет в телефоне, читает вслух – довольно монотонно). Мир прекрасен – а я нет. Я нормальный человек, я, может, даже хороший человек, но мне этого мало! Я тоже прекрасным хочу быть!
СОФИЯ. Здорово! Ох, даже вот тут горячо стало (прикладывает руку к животу) – так вы это сказали!
МАРК. Я никак не сказал!
СОФИЯ. Очень даже как! Без интонации! Но что такое интонация? Это когда говорящий понимает, что надо выделить. А когда не понимает, получается или монотонно, или… Наугад, будто человек нащупывает мелодию и не может нащупать. Прозвучало – будто вы страшно устали, будто вы уже сто раз это говорите! Это ваш повторяющийся кошмар. И это действует на тех, кто видит и слышит. Мне страшно за вас стало.
МАРК (польщенный). Вообще-то я специально это сделал. Сам не люблю, когда на интонацию налегают, переигрывают. Но, если он сам себя не понимает, я-то его – понимаю. Я таких каждый день вижу, по массовкам трутся. Мужику просто не повезло – и с профессией не получилось, и с женой черт знает что. Когда женщина не уважает – это печально.
СОФИЯ. Думаете, не уважает?
МАРК. Тут написано. (Читает). Ты меня не уважаешь, считаешь, что я… Ты – да, ты умница, ты актриса замечательная. Была. Вовремя ушла, преподавать стала, спектакли ставишь – все в восторге! Я-то тебе зачем? А я скажу зачем: ты ребенка хотела! И я чем-то тебе подошел, как будущий отец. Появился ребенок – и все, я кончился! … Не нужен я тебе, ты меня терпишь… (Софии). Всё прямым текстом.
СОФИЯ. Это он говорит.
МАРК. Считаешь, что не так? Что уважает?
СОФИЯ. Не знаю. И она не знает. Они оба ничего не знают. Перестали понимать. Они – будто в темноте. Наощупь.
МАРК (поднимает палец). О! Идея! Дарю бесплатно. Поставь это в полной темноте. Зрители в темноте, актеры в темноте. Никто никого не видит, только голоса. Будет круто. (Звонит телефон, он берет трубку). Ну? Я понял, ты конкретно! (Слушает). Понял, а по деньгам? Нет! Нет, я сказал! Так. Звонишь, говоришь, что я, типа, недоступен, на съемках, но ты и без меня можешь все объяснить. Скажешь, что на двух проектах мне предлагают в полтора раза больше. Скажешь, что мне просто нравится его идея. Поэтому… Дослушай, блин! Поэтому я соглашусь прогнуться – процентов на десять от моей цены. Не больше! А ты ему скажи сначала, чего ты за него отбалтываешься? Откуда он узнает? Хорошо, пятнадцать, если упрется. Не больше. Все. (Отключается, Софии). Жестко, да? А как иначе? Актера любой обидеть может. Сегодня ты всем нужен, а завтра живешь в доме ветеранов сцены и дают тебе манную кашку без сахара, потому что сахар директор украл. Надо уметь заглядывать вперед. (Глядя в текст). Я сейчас вот это прочитал – нормально? Белый голос, ни о чем. Вообще-то студентов театральных за это с экзаменов выгоняют, но, если ты считаешь, что так надо… Возьми с улицы кого-нибудь, сейчас это модно.
СОФИЯ. Мне вы нужны. Очень.
МАРК. Да брось. Говенных актеров и без меня полно, не расстраивайся.
СОФИЯ. Вы не говенный. Вы гениальный. Но не как актер… (Он дернулся) Дослушайте, пожалуйста! Есть актеры хорошие, замечательные, сразу видно – мастерство, приспособления всякие. А есть… Когда, кажется, что человек не актер, что никаких приспособлений, он просто – живет! На самом деле это высший пилотаж. И потом, есть еще один момент. Мне кажется, эта пьеса получится тогда, когда они, то есть актер и актриса, то есть вы и я, будут немного влюблены друг в друга. Или хотя бы кто-то один.
МАРК. Да? И кому из нас не повезло?
СОФИЯ. Мне. Вы не бойтесь, я не так влюбилась, чтобы… У вас своя жизнь, и вообще… Я не строю никаких планов. Просто я на вас немножко запала. Все сериалы и фильмы ваши видела, на концерте недавно была, который вы вели. Я не влюбилась полностью, я на грани где-то, но это и хорошо, в этом состоянии и надо успеть сыграть. Все погранично, все… Понимаете, да?
МАРК. Ага. А я, значит, должен типа слегка влюбиться в тебя?
СОФИЯ. В идеале хотелось бы.
МАРК. Чума! Нет, я всегда говорил, женщина-режиссер – это диагноз!
Звонит его телефон, он берет трубку.
Да? Сколько? Нет. А с чего он такой упертый? Нет, я сказал! Хорошо, добавь еще пять. Двадцать процентов минус. И на этом все. Давай.
Отключается, тут же опять звонок.
Да? Хорошо, сейчас иду. Где стоите? Понял.
СОФИЯ. Пожалуйста! Очень вас прошу! Хотя бы попробуйте. Полчаса еще, пожалуйста! Это же первая работа, мне поверили… Меня убьют просто, если я…
МАРК. А ты сразу на режиссера училась или из актрис?
СОФИЯ. Актриса была. Но недолго.
МАРК. Прямо как в пьесе. Не с тебя писали?
СОФИЯ. Нет. Пожалуйста!
МАРК. Меня такси ждет. (Подумав). Полчаса, не больше. (Говорит в телефон). Алло, не ждите, я отменяю вызов. (Слушает). Э, э, тормози, мужик! Ты чего? Будешь в таком тоне общаться, я в твою фирму позвоню и… Вот так вот. А нервы на жене срывай. Слушай, вот что. Полчаса жди меня, ладно? С оплатой. Типа бонус у тебя будет. О-кей, давай. (Софии). Ну, вперед? С какого места?
СОФИЯ. «Сейчас объясню».
МАРК (довольно монотонно). Сейчас объясню. Когда женщины говорят: скажи правду, это не значит, что они хотят услышать правду! Они хотят услышать что-то приятное! Женщины не любят правду! Они ее ненавидят! И вообще-то правильно делают! Женщина природой устроена, чтобы сохранять… Сохранять очаг. Жизнь. То, что есть. А если все начнут говорить правду, всё рухнет. И очаг, и жизнь вообще. И все вообще! На вранье мир держится. (Искаженным голосом). Ты меня любишь, милый? Да, милая! И врет – но если не соврет, то не спарится, не будет детей! Человечество вымрет! Одни не родятся, а другие друг друга поубивают. (Смотрит на Софию). Что, не так?
СОФИЯ. Как-то вы совсем уж без выражения.
МАРК. Но он же у нас не понимает, что говорит. Наощупь.
СОФИЯ. Наощупь – это в целом. И я не совсем точно выразилась. Скорее, как я уже сказала, он видит тысячу дверей. И открывает наугад. Мечется. Яростно, страстно. Он будто каждый раз ждет от нее ответа, чтобы она сказала – та дверь или не та.
МАРК. Так и помогла бы, сказала бы. А она молчит.
СОФИЯ. Да. Потому что догадалась, в чем его проблема. Ему кажется, что его кто-то подталкивает, ведет. Что она чуть ли ни обманом вышла за него замуж. Она хочет, чтобы он сам нашел ответ. И при этом не забывайте, он все-таки актер. И не очень хороший. Это нужно показать.
МАРК. Здрасьте пожалуйста! То ничего не играй, то играй плохого актера!
СОФИЯ. Плохого актера играть сложно. Но вы сможете.
Он смотрит на нее.
СОФИЯ. Ей-богу, без всякого подтекста! Плохой актер плохого актера сыграть не может, только гениальный.
МАРК. Накрутила ты у себя в голове… Ладно, играю плохого. С этого же места?
СОФИЯ. Да.
МАРК (с выражением). Сейчас объясню. Когда женщины говорят: скажи правду, это не значит, что они хотят услышать правду! Они хотят услышать что-то приятное! Женщины не любят правду! Они ее ненавидят! И вообще-то правильно делают! Женщина природой устроена, чтобы сохранять… Сохранять очаг. Жизнь. То, что есть. А если все начнут говорить правду, всё рухнет. И очаг, и жизнь вообще. И все вообще! На вранье мир держится. (Искаженным голосом). Ты меня любишь, милый? Да, милая! И врет – но если не соврет, то не спарится, не будет детей! Человечество вымрет! Одни не родятся, а другие друг друга поубивают. (Смотрит на Софию). Ну? Нормально?
СОФИЯ. Да, но… Почти пародия получилась. Вы над своим героем посмеиваетесь. А он ведь говорит абсолютно серьезно. Но выглядеть это должно – смешно.
МАРК. Знаешь, почему я с первой женой разбежался? Вот представь, вечером она говорит: а давай слетаем на море. Ладно, заказываю билеты на самолет, беру горящий тур в дорогой отель на море, договариваюсь о переносе съемок, а утром она говорит: ой, я не сейчас не могу, я вспомнила, мне надо к врачу, это очень важно! Ладно, сдаю билеты, отменяю отель, звоню режиссеру, говорю, что съемки переносить не надо, а она мне среди дня звонит: я от врача, у меня все хорошо, ну что, летим на море? И так во всем! Пять раз поменять решение за день – нормально?
СОФИЯ. Я не поменяла решение. Все очень просто. Вас переполняют мысли и слова. Но вы не можете понять, что главное. И проговариваете это – и вслушиваетесь. Пытаетесь себя понять.
МАРК. Офигеть! Вслушиваюсь, значит? Хорошо, вслушаюсь. Мы люди привычные!
Далее – как в кино. Марк говорит, затемнение, он появляется в другом месте. София тоже меняет положение. Или остается в центре и смотрит на него.
МАРК. Так и было, было, было, и не ври, что не так! Ты же хочешь правды, тогда не ври сама! Она меня невзлюбила – и до сих пор терпеть не может! И я ее. И братика твоего тоже!
Смена плана.
Что? Интересно, кем бы ты вышла? Думаешь, наверно, женой вождя. Или охотницей. Или первой дамой в пещере. Нет, сидела бы у костра и варила бы суп!
Смена плана.
Да, и мне не платят! Или платят мало! Но мое время еще не пришло. Время, время, время, всему свое время. Время идет, счастье ты мое, время идет, и нельзя этого не замечать!
Смена плана.
…зачем я тебе нужен? Ты меня не уважаешь, считаешь, что я… Ты – да, ты умница, ты актриса замечательная.
Смена плана.
Я просто создал тут перед тобой образ злодея такого… Понимаешь? И тебя, наверно, придумал тоже. Прибавил. Влез в твою шкуру. Сыграл тебя – за тебя. И в чем-то ошибся. И, конечно, ты все видишь по-своему. Имеешь право.
Смена плана.
Что моя жизнь кому-то нужна, это мне психиатр тоже сказал. Но она не нужна мне самому. Я не хочу жить, как раньше. А как по-другому – не знаю. Я ненавижу себя, презираю. Как самого последнего врага.
Марк умолкает. Смотрит на Софию.
СОФИЯ. Вы правы.
МАРК. В смысле?
СОФИЯ. У нас не получится.
МАРК. Хочешь сказать – у меня не получится?
СОФИЯ. Нет, у нас. Наверно, мне мешает, что я не могу воспринимать вас объективно. Мне нравится, но я не пойму, что нравится – то, как вы играете, или просто вы.
МАРК. То есть – я нравлюсь, а как играю – не нравится?
СОФИЯ. Сразу вы… Я же говорю: не понимаю!
МАРК. Ё, ты хоть что-то можешь сказать прямо? Попробуй, тебе сразу легче станет! Ну? Скажи: ты мне не подходишь! И всё! Ну?
СОФИЯ. Ты… Вы мне не подходите.
МАРК. Ты плохой актер.
СОФИЯ. Ты плохой актер.
МАРК. Ффу! Не знаю, как тебе, а мне точно легче стало. Конечно, я страшно огорчен, я три ночи спать не буду, но что ж делать, не всем дано сыграть у такого замечательного режиссера! Пока!
Уходит.
СОФИЯ. Вы меня сбили! Ты меня сбил! Я как под гипнозом это сказала! Ты замечательный! Просто я, действительно, не понимаю! …
Марк в это время натыкается на пустую пластиковую бутылку. Поднимает ее.
МАРК. Не понимает она! Вот, смотри… (Бросает бутылку). Попал?
СОФИЯ. Куда?
МАРК. Вот! Как можно попасть, если не знаешь, куда? (Звонок телефона, он отвечает). Уже иду! … А, ты. И что? Сколько? Он с какого дуба рухнул? Отказываемся! А я говорю – отказываемся! Пусть он столько в массовке статистам платит! Всё! (Отключается. Тут же опять звонок, он отвечает). Уже иду.
СОФИЯ. Пожалуйста! Если ты понимаешь – объясни мне!
МАРК (не сразу). Мой педагог покойный, Вернер, говорил: надо найти в тексте ключик. Которым все открывается.
СОФИЯ. Думаете, он тут есть? И вы его нашли?
МАРК. Представь себе. Но не в его тексте, а в ее. Она в конце говорить: «Я тебя тоже люблю!» Вот ключик! Она поняла, чего он от нее ждет! Весь его психоз – почему?
СОФИЯ. Почему?
МАРК. Он подозревает, что она хочет его бросить. Уйти. Но прямо спросить боится. И все его вопросы – об этом. Стой вот так. Я, то есть он, перед тобой.
СОФИЯ. Написано, что ее сначала не видно.
МАРК. Мало ли что написано! Я перед тобой. (Берет ее за плечи). Я спрашиваю: «Где футболка моя с жирафом?» А на самом деле: «Ты меня любишь?» Дальше: «Может, выкинула?» А на самом деле: «Может, хочешь уйти?» Дальше: «Может, в стирке?» На самом деле: «Может, ты уже мысленно где-то не тут?» Дальше: «Где чемодан мой?» А на самом деле: «Где ты будешь, куда хочешь уйти?» Доходит до злости, до раздражения: «Я ему прокат, что ли, тут устроил?» Да не волнует его все это – прокат, не прокат! Он об одном: «Любишь или нет?»
СОФИЯ. Люблю.
МАРК. Если бы! Молчит!
СОФИЯ. Это просто мне захотелось сказать. Ты так спрашивал… Невозможно было сказать по-другому. Даже показалось, что ты это мне.
МАРК. Ну, не без этого.
Звонок телефона, он сбрасывает вызов. С улыбкой смотрит на Софию.
МАРК. Ты умная. Умеешь своего добиваться.
СОФИЯ. То есть?
МАРК. Все ты на самом деле понимаешь. Я до завтра свободен. Поехали ко мне.
СОФИЯ. Ого.
МАРК. А что? Поставишь ты этот спектакль – не со мной, так с кем-то. А то, что я тебе предлагаю – второго раза не будет.
СОФИЯ. Это ты нарочно?
МАРК. Что нарочно?
СОФИЯ. Тебя обидело, что я тебя считаю плохим актером, и ты таким образом решил доказать, что хороший актер? Сейчас вот мне предложил, я бы повелась, а ты бы на улице… или, действительно, домой бы даже привез и там бы сказал, что это шутка. И я бы оказалась дура, что поверила, а ты бы так доказал, что хороший актер.
МАРК. Начнем с того, что я не верю, что ты считаешь, что я плохой актер.
СОФИЯ. Я так считаю. Я сомневалась. Мне нравилась, что ты такой… Неопределенный. Думала – не раскрытый. Тебя не разглядели. Поняла – и разглядывать-то нечего. Ты плохой актер. Даже хуже. Никакой вообще.
МАРК. Согласен. Мне сейчас пофиг.
Звонок телефона. Он отключает его.
СОФИЯ. Важный звонок пропустишь, на деньги попадешь.
МАРК. Зачем ты врала, что, вроде того, в меня влюбилась?
СОФИЯ. Я не врала.
МАРК. Когда женщина любит, она всему верит.
СОФИЯ. Не обязательно.
МАРК. Ладно, скажу правду. В тебя я еще не влюбился, хотя, чувствую, уже подкатывает. Понимаю вот, что надо уйти – самолюбие есть у меня или нет? Надо уйти, а я не могу. Хочу с тобой говорить. Смотреть на тебя. Переклинило. С первого взгляда.
СОФИЯ. Не верю. Зачем это ты делаешь? Так хочется эту роль сыграть? Или доказать мне, что… И ты разберись. Только что сказал: еще не влюбился. И тут же: переклинило с первого взгляда.
МАРК. А у тебя так не было? Хочешь сказать – нет, а начинаешь говорить, и говоришь – да. «Хотите вина выпить?» Знаете, сегодня что-то как-то, наверное, не… хотя, знаете, пожалуй, да, то есть точно да, то есть очень да! Понимаешь?
СОФИЯ. Это ты точно заметил. Да, тоже так было.
Входит таксист.
ТАКСИСТ. Кто такси тут вызывал?
МАРК. Я.
ТАКСИСТ. Обещали через полчаса, обещали заплатить, а чего получается? Я стою, жду, время идет, я теряю заказы, работу, деньги. Кто так делает? Или едем – или оплачивайте простой.
МАРК. Оплачу. А ты в кино не ходишь, телевизор не смотришь?
ТАКСИСТ. Некогда. То работаю, то сплю. Времена тяжелые.
МАРК. Ясно.
ТАКСИСТ. Платить будем или нет?
МАРК. Будем. Я сейчас этой женщине кое-что скажу, а ты посмотри, послушай.
ТАКСИСТ. Зачем?
МАРК. Скажешь потом, правду я говорю или нет.
ТАКСИСТ. А я-то откуда знаю?
МАРК. Все, молчи! Начинаю.
СОФИЯ. Не надо. Ни к чему это.
МАРК. Мне лучше знать. Послушай. Можешь верить, можешь нет. Я уже давно никому ничего не доказываю. Зачем? Я и так знаю себе цену. Говорю открытым текстом: я очень хочу сыграть эту роль. Она в меня попала. Это про меня. Потому что я тоже запутался. Всегда все про себя понимал, а теперь – не понимаю. Мне надо за что-то уцепиться. И я в тебе что-то почувствовал – то, что мне нужно. Не прогоняй меня, хорошо? Ты ведь сама понимаешь, что я тебе нужен. Но ты привыкла быть одна, привыкла быть самостоятельной, не хочешь ни от кого зависеть. И ни от чего. Даже от любви, правда ведь? Ну давай, посмейся, скажи, что я тут все изображаю, что вру. Давай, я не обижусь. Или разреши мне с тобой побыть. И здесь, и вообще. Ты мне нужна. Считай, что я роль придумал, играю, ладно может быть, вообще спектакль сплошной, может быть, согласен, сам не знаю, потому что не понимаю, где играю, где не играю, говорю вот, а сам то верю себе, то не верю, пожалуйста, только побудь со мной, вместе разберемся, ладно?
София молчит.
Марк притягивает ее к себе. Поцелуй. Таксист деликатно смотрит в сторону.
МАРК (отстраняется, таксисту). Ну, как считаешь? Правду я сказал или нет?
Таксист склоняет голову набок и приподнимает плечо, собираясь ответить честно и при этом не соврать.
1 Текст Второго Могильщика из пьесы Шекспира. Перевод Б. Пастернака.
2 «Гамлет», перевод Б. Пастернака.
3 «Гамлет», перевод М. Лозинского.
4 Не «Гамлет». Импровизация автора.
5 «Гамлет», перевод Б. Пастернака.
6 «Гамлет», перевод М. Лозинского.
7 «Гамлет», перевод М. Лозинского
8 Импровизация автора.
9 «Гамлет». Не совсем точный перевод автора.
10 «Гамлет», перевод М. Лозинского.
11 «Гамлет», перевод М. Лозинского.
12 «Гамлет», перевод Б. Пастернака.
13 «Гамлет», перевод Б. Пастернака.
—————
————————————————————
—————
————————————————————
Алексей Слаповский 