Вспять

(сначала краткое описание, потом сам сценарий)

ОПИСАНИЕ

О чудесах, творящихся со временем, написано и снято много. «День сурка», «Зеркало для героя» (фильм, кстати, появился раньше «Дня сурка»), «Загадочная история Бенджамина Баттона» и т.п. Но все эти истории происходят с отдельными людьми. У нас иначе, у нас фантастическая, но человеческая комедия о том, как время на всей Земле пошло вспять. Простодушные обитатели городка Рупьевска сначала обрадовались, а потом испугались, не зная, как жить задом наперед и чем это кончится.

Когда после субботы вместо воскресенья настала пятница, а после пятницы четверг, среда, вторник и так далее, рупьевцы, конечно, сначала растерялись, а потом впали в эйфорию: ведь это значит, что старые будут молодеть, мертвые оживать, заболевшие выздоравливать! Как бы второй шанс заново прожить жизнь и исправить ошибки!

Влюбленный инженер горно-обогатительного предприятия (ГОП) Илья Микенов особенно счастлив: накануне красавица Настя, дочь городского головы, вышла замуж за Анатолия, богатого сына директора этого самого ГОПа. Но миновала полночь, и Настя вместо брачной постели оказалась у себя дома. И свадьба, которая уже состоялась, по календарю, получается, опять впереди. Упрямый Анатолий потребовал справить ее заново. Справили, но пробило двенадцать, и Настя оказалась еще дальше, чем была. Так, глядишь, и вернется ко времени прежних любовных отношений с Ильей.

А потом, если все так продолжится, оживет умерший недавно отец Ильи. А к другу Владе возвратится ушедшая жена, о которой он грустит, хотя и изменил ей. У второго друга, по имени Слава, по прозвищу Посошок, история еще интересней: накануне он помер от национальной русской болезни, с перепоя, а теперь – цел, пьян и весел.

Но, кроме хорошего, тут же обнаружилось и сомнительное, а то и вовсе плохое. Например, сколько бы ни выдал ГОП обогащенной руды, на другой день ее становится меньше, а на третий еще меньше, эшелоны не наполняются, а пустеют. Трудовой народ засомневался, стоит ли работать. Тем более, что, когда настал день зарплаты, деньги появились сами собой: КАЖДЫЙ ПОЛНОЧНЫЙ ПОВОРОТ ПРИВОДИТ ЛЮДЕЙ В ТО ПОЛОЖЕНИЕ, В КАКОМ ОНИ БЫЛИ НА ЭТОТ ДЕНЬ В ПРОШЛОМ – с тем материальным, что у них и вокруг них было. В течение дня они могут что-то менять, но только до 24.00. А потом опять назад. В частности, Слава Посошок бросил пить, но, увы, просыпается неизбежно с похмелья.

Первые дни все ждут, что время исправится, а потом постепенно привыкают и приспосабливаются. Отец Ильи ожил и сначала горевал, что придется лежать и болеть, но начал возвращаться в здоровое состояние, приободрился. Илья, не дожидаясь, когда Настя будет с ним в реальности, заново ухаживает за ней. Настя колеблется, соглашается с ним встретиться. Анатолий, считающий, что Настя принадлежит ему, куда бы ни повернуло время, преследует их. Нападает на Илью, тот защищается и по неосторожности убивает Анатолия.

Было это в среду. А в наступивший после нее вторник целехонький Анатолий мстит — убивает Илью.

В понедельник живой-здоровый Илья убивает Анатолия вторично.

В воскресенье восставший Анатолий не просто убивает, а буквально на куски рвет соперника.

В субботу не на шутку рассерженный Илья собирается убить Анатолия в третий раз, но до него доходит, что, хоть удовольствие от этого большое, но смысла никакого. Анатолий на следующий день опять его убьет – а это и неприятно, да и больно.

Однако их примеру последовали другие рупьевцы, особенно молодые. Они сперва робко, а потом смелее стали подворовывать в магазинах, а потом просто грабить их, ссориться между собой, не боясь применять холодное и огнестрельное оружие. А чего бояться: кого посадят, завтра опять свободен, кого убьют, завтра опять готов для веселого кровавого боя!

Умница Слава Посошок первым учуял опасность. Он уговаривает всех не рисковать. Вдруг завтра после среды настанет не вторник, а четверг? И тогда убитые останутся убитыми, обиженные обиженными, наломанные дрова обратно не срастутся!

К нему прислушиваются. Директор предприятия изо всех сил пытается восстановить трудовую дисциплину. Городской голова призывает чиновников к самоотверженной, хоть и бесполезной, деятельности (что, впрочем, для них не в новинку). Юных погромщиков, вышедших размяться, хватают, судят всем городом и принимают необычное решение: публично высечь. Конечно, завтра у них все пройдет, но до донца дня жечь будет – запомнят! И – подействовало, безобразия хоть и продолжались, но не в массовом порядке.

Настя вернулась к Илье. Любовь разгорелась с новой силой.

У Анатолия от этих событий что-то повернулось в голове. Нет девушки, ладно, можно утешить себя деньгами. Вдохновленный идеей безнаказанности, он берет оружие и грабит банк. Радуется. Но деньги в полночь исчезают. Тогда Анатолий решает грабить с утра, чтобы успеть за день потратить. Но это оказывается не просто, да и скучно. Ну, купил ты машину за три миллиона, а завтра она опять сияет в салоне-магазине, где и была. Опять, что ли, покупать?

Время идет, отец Ильи окончательно выздоравливает, Слава Посошок возвращается к трезвости – не всегда же он пил, Владя Корналев счастлив с женой, а Илья с Настей.

И тут Настя исчезает. Она ведь приехала не так давно в Рупьевск вместе с отцом из Москвы, вот и вернулась в исходное положение. Илья тут же мчится в Москву, не сообразив, что не успеет: в полночь вместо купе поезда он оказывается у себя дома. Тогда выезжает с утра, успевает увидеть Настю, но она с другим юношей – с тем предыдущим, с кем и была до Ильи. И хоть Илью вроде бы любит, но бьют роковые часы – и Настя помимо своего желания оказывается в постели с этим предыдущим. И не просто в постели, а в самый разгар того, ради чего, собственно, молодые люди туда и укладываются.

И драма, и комедия, и смех, и грех.

Впрочем, не до смеха, если малые дети все уменьшаются, их мамы в один прекрасный день становятся опять беременными, а потом худеют до первоначального состояния, что их отнюдь не радует. На месте возведенного в прежние годы ГОПа опять пустырь. Бывшие инженер Илья и технолог Владя ходят в школу и смотрят на мир не соответствующими возрасту глазами.

И вот 1999-й год. Илья смотрит предновогоднее выступление Ельцина, а потом бьют часы, и –

и наступает наконец долгожданное воскресенье – то, которое должно было наступить!

Слава Посошок, увы, в морге с биркой на ноге. Но успел пожить человеком. И Владя опять один. Но решил выпросить прощение жены, изменить жизнь. А ГОП работает на полную мощь, и счастливые трудящиеся, соскучившиеся по настоящему делу, готовы дать двойную норму.

А Настя просыпается, как оно и быть должно, на брачном ложе. Она все помнит – как помнят и остальные наши герои. И она встает, глядит на спящего Анатолия, молча говорит ему «прости» (женщины это умеют) – и бежит к Илье.

Но Илья и сам уже бежит навстречу ей. Встретились. Взялись за руки. Как дети.

 

 
ВСПЯТЬ
(ЗАВТРА БУДЕТ ВЧЕРА)
Хроника перевернувшегося времени
 
Сценарий полнометражного художественного фильма (??100 мин.)
На основе одноименного романа

Примечание. Сценарий написан в форме, удобной для чтения, напоминающей о советской традиции киноповести, только выделяются диалоги. При необходимости текст легко переводится в тот вид («болванку»), с которым привыкли работать киношники.

1.
Сначала титр–эпиграф:  Взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего. Откр. 4,1

2.
Панорама летним вечером: городок Рупьевск сверху. Рядом с ним горнодобывающий комбинат. Рупьевск маленький, а открытый карьер огромный, как кратер вулкана. Экскаваторы роют: работа не останавливается ни на минуту. Рядом с котлованом корпуса горно-обогатительного комбината. У проходной комбината огромное электронное табло, на котором указаны время: «22 ч. 30 мин.», температура, день недели, число. Сейчас: «22 августа, суббота».

В городке – вечерние огоньки, выделяется место, сплошь залитое светом.

3.
Это место свадьбы. На берегу реки Шашни поставлены столы под навесами.  Гости уже здорово набрались. Поют что–то народное. Без конца кричат:
– Горько!
Красавица Настя и статный молодой человек Анатолий встают и целуются. По бокам сидят их родители: совладелец и директор комбината Столпцов с супругой и глава рупьевской администрации Перевощиков, тоже с супругой.
На целующихся с печалью смотрит Илья Микенов, ровесник жениха и невесты. Рядом с ним Владя Корналев, друг.

ВЛАДЯ. Не завидуй. Это даже хорошо, что она за другого выходит. Я свою Галину три года добивался, женился и через три дня страшно пожалел!

Он оборачиваются и ловит взгляд бывшей жены, которая смотрит так злобно, будто услышала, о чем он говорит. Владя пьяно усмехается и показывает ей язык. Галина отворачивается.
Отворачивается и Илья, чтобы не видеть поцелуя жениха и невесты. Он смотрит на реку, на первые предосенние листья, что начали падать в воду. Они плывут по довольно быстрому течению. Илья встряхивает головой.

ИЛЬЯ. Владь, тебе не кажется, что речка не туда течет?
ВЛАДЯ (не обернувшись). Куда надо, туда и течет.
ИЛЬЯ. Нет, но как же? Она плыла оттуда – туда. А теперь наоборот!
ВЛАДЯ. Ты спиной сидишь, вот тебе и кажется.

Илья пересаживается лицом к реке.

ИЛЬЯ. Все равно не туда!

А поодаль сидит друг Влади и Ильи Слава Посошок. Рядом с ним пьяный отец говорит ему:

ОТЕЦ. Ты, Славка, конченный человек. Алкоголик. Дома не ночуешь уже. Как тебя на свадьбу позвали, я удивляюсь!

Посошок выпивает и вдруг морщится, трогает рукой левый бок.

ПОСОШОК. Чего–то нехорошо мне…

Илья смотрит на воду. Поднимает голову. Новое дело: звезды – вот одна, другая, падают не вниз, а вверх! Илья трясет головой.
И тут что–то происходит. Земля словно вздрогнула. На столах задребезжали стаканы и тарелки. Облака поплыли в другую сторону.

4.
И не только здесь наблюдались странные эксцессы. Например, экскаваторщик в кабине с удивлением видит, как ковш начинает работать в обратном порядке: в него насыпается из кузова машины руда и переносится обратно в карьер, где высыпается. Причем экскаваторщик даже не держится за ручки.
Машины по республиканской трассе, идущие в областной город Придонск и обратно, все вдруг поехали в обратном направлении.
Поезд промчал мимо переезда, и тут же попятился назад.
В одном из домов старушка смотрит телевизор:
– В некоторых местах наблюдаются странные явления, – говорит диктор. – И вдруг начинает говорить задом наперед (ту же фразу: «в некоторых местах наблюдаются странные явления». А в кадре: рабочие у конвейера удивленно смотрят, как машина, только что сошедшая, готовая, начинает двигаться назад и в считанные секунды превращается в остов, а потом и вовсе в груду запчастей.
Илья с ужасом смотрит на мужчину перед собой. Тот с аппетитом ест, жует, а потом достает изо рта вилкой целый кусок мяса, режет его, отчего он прирастает к большему куску, а потом и этот кусок прирастает к тушке молочного поросенка.
Старуха перед телевизором застыла, глядя, что показывают: самолеты садятся задом наперед, нефть из скважины, только что бившая фонтаном, ушла под землю, вышедшая где–то толпа демонстрантов бодро задвигается обратно…
Слава, глядя на мужчину, трясет головой, закрывает глаза, открывает: вроде, все восстановилось. Мужчина ест обычным порядком.
Старуха смотрит в телевизор: самолет взлетел, нефть опять забила…
К Илье подходит пожилая женщина, берет его под руку, поднимает, уводит от стола.

А эти моменты обратного движения были только началом, предупреждением…

5.
Слава Посошок идет, держась за сердце, к зданию городской больницы. Нажимает на звонок приемного покоя. Дверь распахивает регистраторша, готовая сердито закричать. Слава Посошок сползает по стене на землю.
Его везут на каталке по коридору.
Он в реанимации. Пожилой врач и ассистентка начинают оживлять Славу. Звуки ударов сердца в осциллографе все реже и реже. Непрерывный звук, прямая линия.

ВРАЧ. Все. Что могли – сделали.
АССИСТЕНТКА. Так пить – как он раньше не умер?
ВРАЧ. Смерть – личное дело каждого. Пойдем отчет писать.

Он смотрит на часы. Без двух минут двенадцать. Они выходят. Опять крупно часы. Стрелка доходит до двенадцати. Мы видим стол, на котором лежал Посошок. Стол пуст.

6.
Илья просыпается утром в своем доме деревенского типа. Мать Ирина Ивановна пьет чай на кухне, глядя на фотографию, на которой черная ленточка: покойный муж. Судя по ленточке, недавно умер.
Илья трогает голову. Вид у него удивленный.

ИРИНА ИВАНОВНА. Илья, на работу не проспишь?
ИЛЬЯ. Какая работа, воскресенье!
ИРИНА ИВАНОВНА. Это ты с горя, сынок, все перепутал.

Она смотрит на отрывной календарь, на нем: 21–е августа, пятница.
Илья выходит из своей спаленки, в трусах, растерянный.

ИЛЬЯ. Мам, а почему у меня голова не болит? Я же вчера много выпил.
ИРИНА ИВАНОВНА. Не болит, и слава богу. Чаю выпей, съешь чего-нибудь. Тебе опаздывать нехорошо, технолог все–таки.
ИЛЬЯ. Какая пятница, если вчера была суббота! Вчера был второй день свадьбы Насти с этим. Второй! А первый был в пятницу! И ты мне говоришь, что опять пятница?
ИРИНА ИВАНОВНА (слегка растерявшись). Не я говорю – вон, на календаре. Я отрываю всегда, я бы оторвала, если бы пятница прошла… И по радио…

Илья включает радио.
– Здравствуйте, сегодня двадцать первое августа, пятница. В эфире радио Рупьевска. С выпуском новостей вас познакомит…
Илья выключает радио, включает телевизор. Находит канал, где в углу указаны число и дата. Пятница, 21–е. На экране – «Лебединое озеро».
Илья тянется рукой к телефону и вздрагивает: телефон звонит.

7.
Владя Корналев, проживающий в съемной квартире, стоит перед телевизором с телефоном в руке.

ВЛАДЯ. Ты чего-нибудь понимаешь?
ИЛЬЯ. У тебя тоже пятница?
ВЛАДЯ. Нет, блин, вторник! У всех, похоже, пятница. Главное, у меня голова почему–то не болит!
ИЛЬЯ. И у меня.
ВЛАДЯ. Нет, похожие случаи бывали. Я вот кино видел: человек начал не стареть, а молодеть. И впал в детство, и родился обратно. Или: человек застрял в одном дне. Ну, про сурка там.
ИЛЬЯ. Я помню. Это все кино, в жизни такого не бывает.
ВЛАДЯ. Неважно. Но там все с одним человеком. Или еще в прошлое попадали, в будущее – но тоже не все. А мы, похоже, все оказались вместо воскресенья в пятнице. Это как?
ИЛЬЯ. Не знаю. Ты на работу собираешься?
ВЛАДЯ. Лучше пойти. Может, чего узнаем.

8.
К комбинату неуверенно подтягиваются пешком и подъезжают люди. Смотрят на табло, пожимают плечами и идут к проходной.

Возле экскаватора стоят экскаваторщик и нарядчик.

НАРЯДЧИК. Ты где вчера был?
ЭКСКАВАТОРЩИК. Работал!
НАРЯДЧИК. А где выработка?
ЭКСКАВАТОРЩИК. Не знаю! Целую яму вот тут вырыл, а теперь – пустое место…

9.
В кабинете Игоря Анатольевича Столпцова тишина.  Собравшиеся за длинным столом руководители подразделений смотрят на большой лист, где диаграмма показывает уровень выработки – кривая линия и цифры. Томительное молчание.

СТОЛПЦОВ. Ну? И где вчерашние пятьсот тридцать тонн? А?

Никто не может ответить. Наконец кто–то решается.
– Так ведь со временем, Игорь Анатольевич, какая–то ерунда.

СТОЛПЦОВ. Работать надо – и не будет никакой ерунды! Двойную выработку чтобы мне дали сегодня! По местам!

Все расходятся, Столпцов включает телевизор. Там «Лебединое озеро».

10.
Невеста, то есть теперь жена Настя просыпается в постели, с улыбкой поворачивается… Никого не видит. Прислушивается. Встает, открывает ванную комнату. Набрасывает на себя халат, спускается вниз, видит мать, Ольгу Егоровну Перевощикову.

НАСТЯ. Мам, а почему я дома?
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Настя, тут такие дела… Что–то непонятное…
НАСТЯ. Где Толя? Мы же вместе вчера еще до двенадцати поехали в наш дом! И… И вместе были… В общем, я должна быть там, в нашем с ним доме, в нашей спальне!
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Ты только не волнуйся, доченька. Так получается, что сегодня у нас почему–то опять пятница, двадцать первое. Папа в администрацию уехал, чтобы разобраться, а я… (Плачет). И ведь чувствовала, что это добром не кончится! Никогда мне твой Анатолий не нравился!
НАСТЯ. Да Анатолий–то при чем? Он, что ли, время повернул?
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Нет, конечно… (Вытирает слезы). Я только что думаю… Если сегодня пятница, утро, то, получается, у вас и свадьбы не было?
НАСТЯ. Как это не было? (Хватается за руку). Кольцо! Где мое обручальное кольцо?

11.
По улицам Рупьевска на очень дорогой машине мчится Анатолий, распугивая кур, собак и людей.

12.
Настя берет телефон, нажимает кнопки. И слышит звонок где–то рядом.
Приехавший Анатолий входит в дом.

АНАТОЛИЙ. Настя, извини… Доброе утро, Ольга Егоровна. Настя, я не понимаю, что это значит? Сбежала из супружеской постели, извините, Ольга Егоровна, что за дела, радость моя?
НАСТЯ. А ты там проснулся?
АНАТОЛИЙ. Где же еще? В нашем с тобой доме, который, прости, что напоминаю, мой отец для нас построил!
НАСТЯ. А вчера, то есть позавчера… В пятницу ты там тоже был?
АНАТОЛИЙ. Не понял. Ну, был – и что?
НАСТЯ. А меня не было… Я еще дома была… Теперь понимаю…
АНАТОЛИЙ. Объясни, если понимаешь.
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Анатолий, вы не давите на эмоции, вы просто еще, наверно, не в курсе: сегодня пятница.

Анатолий падает в кресло, хохочет. Берет телефон, нажимает какие–то кнопки, смотрит на экран, мрачнеет.

13.
Петр Сергеевич Перевощиков собрал всех подчиненных. Держит речь.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Я связался в Москвой. Разъяснения будут позже.
ГОЛОС. Они сами ничего не понимают.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Это кто там такой умный?

Молчание.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Когда поступит информация, я до всех доведу. А сейчас все по своим местам и приступили к текущей работе.

Все выходят, кое–кто задерживается. Подходит мужчина, потея от волнения. С вазой в руках.

МУЖЧИНА. Петр Сергеевич, извините… Я эту вазу на свадьбу невесте дарил… Вашей дочери… В пятницу… То есть в ту пятницу, которая… А сегодня просыпаюсь – а она у меня дома стоит. Вы, пожалуйста, примите вторично, а то неудобно получилось…
ПЕРЕВОЩИКОВ. Потом. Может, завтра время обратно повернется, и она опять у Насти окажется.
МУЖЧИНА. Хорошо…

Подходит женщина в возрасте с багровым лицом.

ЖЕНЩИНА. Петр Сергеевич, я в субботу работала, отчет заканчивала…
ПЕРЕВОЩИКОВ. Знаю, где он?
ЖЕНЩИНА. На столе оставила. А сегодня пришла – там все данные пропали…
ПЕРЕВОЩИКОВ. Так восстанавливайте!

Вышла и эта женщина, после чего входит молодая красавица Кира.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Кира, не сейчас.
КИРА. Я просто напомнить: ты обещал, что после свадьбы скажешь все жене. И мне говорил: как только выдашь дочь, сразу же оформим наши отношения.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Ты видишь, что делается? Свадьба была в пятницу и субботу! А сейчас опять пятница!
КИРА. Значит, отказываешься от своих слов? А я поверила. Так поэтично было: ты мне перстень подарил, шампанское пили. А теперь перстня нет.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Почему? Так. Постой. Я тебе дарил его около одиннадцати. А сейчас десять. (Лезет в ящик стола, достает коробочку). Вот он! (Открывает дверцу шкафа). А вот и шампанское!
КИРА. Но как же? Мы же его позавчера выпили!
ПЕРЕВОЩИКОВ. Доходит, наконец?
КИРА. Доходит. Ты передумал.

14.
Илья заехал за другом Владей на своей машине. Тот садится.

ВЛАДЯ. Убивать надо таких благородных! Ну ладно, квартиру оставил жене, ребенок все–таки. Но машину зачем? Катаюсь с другими, как нахлебник. (Застывает). Слушай, Илья… А ведь если так дальше пойдет… Если время назад покатится, я опять буду на ней женат. А?
ИЛЬЯ. Разберемся.

15.
Слава Посошок просыпается в кустах за кафе «Встреча», что на окраине Рупьевска, возле автобусной остановки. Здесь у него обустроенное логово из картонных коробок и всякого  тряпья. Слава достает зубную щетку, чистит зубы у ручейка, отряхивает одежду ладонями, поправляет узел галстука, идет к кафе. Здесь, на площадке, несколько дальнобойных грузовиков. Слава входит в кафе. Хозяин Рафик задумчиво стоит у бара, официантки быстро ходят, обслуживая шоферов. Посошок подходит к тем, кто выглядит добродушнее, становится в позу и декламирует.

ПОСОШОК. Желаю вам, чтоб мощная машина вас без помех до цели довезла. Не дрогнет руль, не прохудится шина, не будет ни помехи вам, ни зла. И пусть не тронет вас лихой гаишник, пусть вас дождется дружная семья. А если вам не жаль рублишек лишних, то вместе с ними буду рад и я!
ШОФЕР (наливая ему в стакан). Слышали уже. Ладно, поправься.
ПОСОШОК. Ваше здоровье. (Выпивает). Я вас, мне кажется, уже видел.
ШОФЕР. Тут все друг друга видели!

Рафик поворачивается к кассирше Вале, которая пересчитывает деньги.

РАФИК. Ну?
ВАЛЯ. То же самое. Сто двадцать восемь тысяч после последней инкассации.
РАФИК.  Я не спорю, Валя. Но в субботу вечером было сто восемьдесят два тысячи. Сто восемьдесят два тысячи минус сто двадцать восемь тысячи, я тебе скажу без всякий куркулятор, пятьдесят четыре тысячи. Куда они делись?
ВАЛЯ Не знаю!

16.
Посошок идет по городу. Видя брошенные бутылки, банки, пакеты, он подбирает их и несет, пока не увидит урну. Там бросает свой мусорный урожай. Из–за угла вышла женщина – Ассистентка (которая реанимировала Славу). Увидела Посошка, схватилась за сердце.

17.
Ассистентка бежит по больничному коридору. А потом обратно – с Врачом.
Входят в палату реанимации. Видят: пусто. Выходят, идут в регистратуру.

ВРАЧ. Мария Семеновна, Владислав Посошок поступал вчера?
РЕГИСТРАТОРША (листая тетрадь). Поступал. Еле дополз, царство ему небесное.
ВРАЧ, Да не царство!
РЕГИСТРАТОРША (глядя в тетрадь). А почему он не записан? Я сама записывала, точно помню!
ВРАЧ. Почему он не записан, это ерунда! А куда он делся, вот вопрос!
РЕГИСТРАТОРША. Сложные вопросы задаете, Олег Дмитриевич. Если вы человек верующий…

Врач машет рукой, отходит, ассистентка – за ним. Регистраторша достает бутылку, Отпивает.

РЕГИСТРАТОРША. Нет, но как же? Я же записывала!

18.
В доме Столпцова Анатолий опускает руку с телефоном.

АНАТОЛИЙ. Так. В загсе запись о регистрации исчезла. Потому что они ее произвели в пятницу к вечеру, а сейчас утро. И венчания в церкви, значит, не было. Ладно. Раз такое дело, придется повторить. Завтра все восстановится, будет суббота – и продолжим нашу счастливую жизнь, Настенька.
НАСТЯ. А если не вернемся?
АНАТОЛИЙ. Разработаем другой план. Поеду, осмотрю лимузин. Прошлый раз грязным пригнали, мыть заставил.

Анатолий деловито удаляется.

ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Врать не буду, все–таки не нравится он мне. Но уважаю.

19.
На комбинате работа идут вовсю, работают сразу несколько экскаваторов. Бригадир звонит Столпцову, тот кивает, подходит к графику, продляет линию выработки и пишет новую цифру.
А Перевощиков звонит Столпцову.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Петр Сергеич, сын твой звонил. Они с моей Настей решили все повторить. А то получается, что будто опять не женаты. Неглупый он у тебя парень.
СТОЛПЦОВ. Сам знаю. Тогда, как прошлый раз, заеду перед торжеством, выпьем?
ПЕРЕВОЩИКОВ. С удовольствием.
СТОЛПЦОВ (по другому телефону). Васяткин, за меня останешься. Сам знаешь – свадьба. Кстати, к семи часам жду. И все руководство пусть приходит. Повторим, ничего страшного. Но те, кто в круглосуточном цикле, пусть работают в прежнем режиме, понял? Молодец!

20.
Старуха, что смотрела накануне телевизор, стоит с тележкой в магазине и приказывает запарившейся молоденькой продавщице.

СТАРУХА. Крупы гречневой пять кило. Сахару десять. Соли две пачки. Нет, четыре. Спички есть? Сто коробок давай.
ПРОДАВЩИЦА. Теть Кать, надорветесь!
СТАРУХА. Ничего, я на это тележке своего покойного мужа возила, когда он это самое… (щелкает пальцем по горлу), а в нем живого веса было сто двадцать кило! Масла постного пять бутылок. Нет. Сколько у тебя в ящике?
ПРОДАВЩИЦА. Двенадцать.
СТАРУХА. Ящик давай.

21.
Комната старухи теперь напоминает продовольственный склад. Все расставив и разложив, она усаживается перед телевизором. Там «Лебединое озеро».

22.
Столпцов в гостях у Перевощикова, в его кабинете. Перевощиков достает пузатую бутылку коньяка.

СТОЛПЦОВ. Опять французский. А говорил – одна бутылка.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Одна и есть.
СТОЛПЦОВ. Мы же ее в пятницу выпили.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Давай, Петр Сергеич, в эти тонкости не углубляться. А то с ума сойдешь. Вот выпьем, и все понятней станет. Русский человек, когда выпьет, все понимает. Даже то, что понять нельзя.
СТОЛПЦОВ. Нет, но как ты думаешь, это временно или…
ПЕРЕВОЩИКОВ. Завтра узнаем. Твое здоровье.

23.
У городского загса – народ. Цветы, нарядные одежды. Из загса выходят жених с невестой, свидетели, родители… Анатолий подхватывает Настю на руки, несет к лимузину. Лимузин отбывает.
Проехав несколько метров, он останавливается у церкви. Анатолий выводит невесту, они направляются в церковь.
Батюшка совершает венчальный обряд. Анатолий и Настя обмениваются кольцами. Скромный поцелуй. Подвыпившие отцы и растроганные матери вытирают слезы. Но в толпе кто–то почему–то хихикает. На него цыкнули. Посошок стоит тут же, крестится.

24.
Лаборатория на комбинате. Владя Корналев сидит за компьютером, играет в какую–то игру. К нему заходит Илья.

ВЛАДЯ. Я думал, ты на свадьбе.
ИЛЬЯ. На этот раз не позвали. Но я все равно приду.
ВЛАДЯ. Зачем себя травить?
ИЛЬЯ. Я вот что думаю, Владя. Если время почему–то пошла вспять, хотя это противоречит всем законам, то завтра Настя опять будет свободной.
ВЛАДЯ. Значит, пусть весь мир летит к черту, лишь бы тебе твою Настю получить? Кстати, ты знаешь, что Слава Посошок умер?
ИЛЬЯ. Когда?
ВЛАДЯ. Неважно, он уже опять живой. Я ничего не понимаю, Илья. Я ничего не понимаю! У нас в лаборатории анализы за два дня исчезли. Все равно сидят, работают. Оно правильно, конечно. А я не могу. Я тут работку пишу научную, в пятницу как раз хорошо поработал, открыл текст – ничего! Ни одного слова не осталось. Предчувствия у меня. Нехорошие. (Смотрит на улыбающегося Илью). Правильно говорят: все влюбленные – придурки.

25.

И опять – свадьба над рекой, под навесами. Гости сначала смущены, но, выпив и закусив, расслабляются. И вот уже кто–то поет – ту же песню, что накануне. И опять кричат «Горько!» И опять Настя и Анатолий встают, целуются. Перевощиков произносит тост, перекрикивая других.

ПЕЕРЕВОЩИКОВ. И пусть даже завтра опять будет пятница, ничего, мы повторим! Таких жениха и невесту хоть круглый год поздравлять можно! Устроим, так сказать, вечную свадьбу и вечную молодость!

Илья Микенов, пришедший–таки на свадьбу, сидит с карюю и видит, как к Перевощикову подошел один из подчиненных, шепчет на ухо, а Перевощиков незаметно отзывает в сторонку Столпцова. Они отходят за деревья, Илья крадется. Подслушивает.

ПЕРЕВОЩИКОВ. С востока сообщения идут, у них же день раньше начался. Четверг у них там.
СТОЛПЦОВ. Дела… И что теперь делать? У меня что же, на комбинате выработка четверговая будет?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Если время и дальше назад пойдет, то не только четверговая, а через какое–то время и самого комбината не будет!
СТОЛПЦОВ. Почему?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Потому что его еще не построят!

Илья возвращается к столу, смотрит на часы. Скоро двенадцать. Он встает.

ИЛЬЯ. Тост! Хочу поздравить, прошу внимания! Настя! Я охотно верю, что тебя привлекли духовные качества твоего жениха, а не его положение, деньги, машины, дом, который для вас построили! Я верю. То есть – хочу верить! Я просто не могу понять, объясни мне. Полгода назад, даже меньше, ты говорила мне… Говорила мне своими собственными словами, что ты никогда никого не сможешь полюбить после меня… Что это было? Заблуждение? Обман? Или ты сама в это верила?
ИРИНА ИВАНОВНА. Илюша, перестань!
ИЛЬЯ. Сейчас, мама. Действительно, не будем ворошить прошлое! Зачем его ворошить, если оно само придет? И ты, Настя, мне еще объяснишь, так сказать, в режиме реального времени. Через полгода, которые наступят шесть месяцев назад!
АНАТОЛИЙ. Ты поздравить хочешь или что? Если будешь говорить всякое хамство, лучше сядь и помолчи.
ИЛЬЯ (глянув на часы). Да, поздравить! Сейчас. Как говорят при запуске ракеты, которая, между прочим, в нашем случае никуда не взлетит (он хихикает), начинаем обратный отсчет! Пять, четыре, три, два, один. Горько!

Анатолий и Анастасия встают, тянутся друг к другу губами, но поцеловаться им не пришлось: они исчезли. Этого никто не заметил, ибо замечать было некому: исчезли все.

26.
Работает телевизор. Старуха смотрит в него, а вокруг – никаких припасов. Как испарились.

ВЕДУЩИЙ. Доброе утро. Как многим уже известно, наступило двадцатое августа, четверг. Время в минувшую полночь опять произвело скачкообразный скачок из завтрашнего дня во вчерашний. То есть сегодняшний. Ученые пока не могут найти объяснения этому явлению, хотя и уверены, что оно в принципе невозможно. В любом случае все склоняются к тому, что эти скачки буквально сегодня или завтра прекратятся, завтра наступит вчера, то есть вчера наступит завтра, в общем, все пойдет опять своим чередом.

Старуха хватает бумажник, видит там деньги, потраченные вчера. Хватает тележку и направляется вновь в магазин.
И там, как и вчера, закупает крупу, спички, соль, масло…

27.
Ямы, вырытые на комбинате накануне, стали еще меньше.
Столпцов входит в кабинет и первым делом направляется к графику. График укоротился. Какой–то звук сзади. Столпцов резко оборачивается: в двери заплаканная Кира. Она тут же скрывается. Столпцов берет телефон, звонит Перевощикову.

СТОЛПЦОВ. Опасения оправдались, Петр Сергеич, выработка вниз пошла. Что будем делать?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Не знаю, я в Москве.
СТОЛПЦОВ. Почему?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Потому что я в прошлый четверг тут был! Ночным поездом приехал.

И действительно, мы видим Перевощикова, стоящего у вокзала.

28.
Анастасия просыпается в своей комнате, в родительском доме. Слышит какие–то голоса внизу, вскакивает с постели, спускается. Приехавший Анатолий о чем–то говорит с Ольгой Егоровной. Видит Настю.

АНАТОЛИЙ. Настя, поехали домой. Свадьба была? Была. В церкви венчались? Венчались. Брачная ночь с пятницы на субботу была? Была. Мы муж и жена, будем жить вместе, куда бы там время ни катилось.
ОЛЬГА ЕГОРОВНА (сухо). Вы извините, Анатолий, но мы Настю воспитали в обычаях традиционных, мы гражданского брака не признаем, особенно такого, который не зарегистрирован.
АНАТОЛИЙ. Он зарегистрирован, а что бумажки нет – это формальности. Или нам третий раз свадьбу устраивать? И брачная ночь была уже, да и до нее, между прочим…
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. А что до нее?
АНАТОЛИЙ      . Мы современные люди, Ольга Егоровна, мы с вашей дочерью два месяца любим друг друга с большим аппетитом!
НАСТЯ. Подожди про аппетит. Я вот о чем думаю. Ты вернулся сюда из Москвы полгода назад. А до этого был там пять лет. Значит, через полгода автоматически вернешься обратно?
АНАТОЛИЙ. Почему такая обреченность? Может, еще денек–другой – и время восстановится?
НАСТЯ. А если нет?
АНАТОЛИЙ. Надо надеяться на лучшее.
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. В нашей замечательной стране, дорогой Анатолий, все надеются  на лучшее, а ожидают худшего. Поэтому я бы посоветовала вам, действительно, сделать паузу и посмотреть, что будет дальше.
АНАТОЛИЙ. Ладно. Если завтра будет пятница – опять поженимся. А если среда, то еще лучше – в среду ночью мы с тобой, Настюша, были вместе. Значит, опять будем!

И он уходит, а Ольга Егоровна оскорблено говорит:

ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Если я раньше его недолюбливала, то теперь и не уважаю. Неужели ты согласишься быть с ним?
НАСТЯ. А куда я денусь? Ты еще не поняла, что в момент переворота человек оказывается там, где был в прошлую полночь? А в полночь со вторника на среду я была с ним. И это неизбежно.
ОЛЬГА ЕГОРОВНА (с надеждой). Ты так говоришь, будто он тебе разонравился.
НАСТЯ. Нет, но… Когда вот так вот неотвратимо… Что–то в этом… Обязаловка какая–то. Неприятно.

29.
Илья Микенов и Владя едут к комбинату. Видят бредущего по улице Посошка, останавливаются.

ВЛАДЯ. Славик, как жизнь после смерти?
ПОСОШОК (мрачно). А может, я и хотел умереть? Потому что…
ИЛЬЯ. Мы знаем: несчастная любовь.
ПОСОШОК. Это мое дело. А теперь, получается, хочу, не хочу – буду жить.
ВЛАДЯ. И даже пить бросишь лет через пять. Ты ведь лет пять назад начал?

Посошок, не ответив, поворачивается и уходит.

ВЛАДЯ. Не позавидуешь. Если так пойдет, у него опять начнется несчастная любовь.

Он смотрит на Илью, которого явно осенила какая–то мысль.

ВЛАДЯ. Ты чего?
ИЛЬЯ. Я просто подумал. Через полгода мы с Настей опять будем вместе. А если поворот назад случится раньше. Мне надо ее увидеть. Я теперь не буду таким лопухом как раньше, понимаешь? Я изменю прошлое! Я добьюсь того, что, если все повернется назад даже завтра, она не захочет выходить замуж за этого… Извини, дальше пешком дойдешь.

Владя выходит из машины. Илья мчится по улицам. Видит старуху, которая тащит на тележке гору продуктов. Постовой ДПС, лейтенант, поднимает палку, Илья останавливается.
ИЛЬЯ. Привет, Витек, извини, возьми соточку (сует ему купюру), спешу очень.
ЛЕЙТЕНАНТ (берет деньги, задумчиво вертит). Куда теперь спешить? Звездочки мои видишь? Три дня назад вторуую обмыли. А теперь, получится, через три дня одна слетит. Обидно.
ИЛЬЯ. Сочувствую. (Хочет ехать дальше).
ЛЕЙТЕНАНТ. Стой! Возьми деньги обратно. Все равно их завтра, то есть вчера, не будет.
ИЛЬЯ. Почему? А, да… Мог бы и не отдавать тогда, они сами в бумажнике окажутся.
ЛЕЙТЕНАНТ. Почему? А, да…

30.
Илья стоит возле своей машины у дома Перевощиковых. Выходит Настя, идет к нему.

ИЛЬЯ. Привет.
НАСТЯ. Зачем ты, Илья? Все в прошлом.
ИЛЬЯ. Учитывая то, что происходит, можно сказать: все в будущем.
НАСТЯ. Не знаю… У меня в голове все путается.
ИЛЬЯ. Что произошло? Я просто хочу понять. Я не верю, что ты настолько влюбилась…
НАСТЯ. Давай не будем об этом… Ты такой какой–то светлый, даже радостный.
ИЛЬЯ. Если честно, то да.
НАСТЯ. А мне страшно. Извини.

Она идет к дому.

ИЛЬЯ. Настя! Настя, постой!

Она не оборачивается.

31.
Ночь. Настя сидит на постели, одетая. Пытается читать. Смотрит на часы. Все ближе к двенадцати. Последний раз дрогнула стрелка, встав вертикально.

32.
И тут же Настя оказалась в гостиничном номере – с Анатолием. Они занимаются любовью. Вернее, Анатолий занимается любовью, а Настя, открыв глаза, с ужасом смотрит в потолок и вдруг отпихивает Анатолия так, что он сваливается с постели.

АНАТОЛИЙ. Ты что? Настя? Мы же были здесь! Мы любили друг друга! И любим.
НАСТЯ. Не прикасайся ко мне!

33.
Настя стоит в душе, закрыв глаза. Открывает глаза. На полке два флакончика: гель для душа, шампунь. Настя берет гель, выливает на ладонь. Зеленая жидкость. Настя скрючивается – ее тошнит.
Она одевается, Анатолий смотрит на нее.

АНАТОЛИЙ. В чем дело?
НАСТЯ. Не знаю. Как–то все неправильно. Будто все заранее известно. Все уже было точно так же. Номер этот, душ… Даже гель для душа – тот же самый.
АНАТОЛИЙ. Ну и что?
НАСТЯ. От этого можно с ума сойти.
АНАТОЛИЙ. Я не схожу.
НАСТЯ. Твое счастье.

34.
Настя отъезжает от гостиницы на своей машине.
Она мчится по пустой дороге. Все быстрее и быстрее.
Сворачивает в Рупьевск.
Метнулась тень на дороге. Визг тормозов. Настя выходит: на дороге лежит собака. Очень приметная: белые и черные пятна. Настя осматривает ее. Достает телефон.

НАСТЯ. Илья, извини, что поздно. У тебя друг ветеринар, ты говорил. Я тут собаку сбила.

И вот Илья уже приехал. Один. Осматривает собаку.

ИЛЬЯ. Ветеринар не поможет. Остается надеяться, что завтра будет опять вчера и собака оживет.
НАСТЯ. Ты думаешь?

Илья берет ее за руку.

35.
Утро, Илья входит во двор своего дома и видит, как его мать Ирина Ивановна тащит из сарая громоздкую металлическую кровать со специальными приспособлениями для ухода за лежачими больными.

ИРИНА ИВАНОВНА. Помог бы.
ИЛЬЯ (берется за кровать, несет ее). А зачем?
ИРИНА ИВАНОВНА. Для отца.
ИЛЬЯ. Мама, ты что? Отец месяц назад умер!
ИРИНА ИВАНОВНА. Если время и дальше назад пойдет – опять живой станет.
ИЛЬЯ. Может быть. Только кровать до этого времени не нужна. Она завтра опять будет в сарае. Она там будет до тех пор, пока отец не… Пока не появится.
ИРИНА ИВАНОВНА. А вдруг раньше? Вдруг время вообще будет не через день, а через неделю скакать? Он появится, а кровати нет. Нехорошо!

Илья пожимает плечами и, поняв, что спорить бесполезно, тащит кровать.

36.
Галина, бывшая жена Влади, сидит на диване, рассматривает альбом с фотографиями. На них ее сын Саша, который здесь же, играет в приставку к телевизору. Галина видит фотографии, а сквозь них живого Сашу: вот ему семь лет, шесть, четыре, вот он ползунок, грудной, а вот Галина беременная, а вот в самом начале беременности, Владя обнимает ее, слушает еле наметившийся животик. Тут звонок в дверь: это пришел Владя.

ГАЛИНА (открывает, наскоро утерев слезы). Ты чего это?
ВЛАДЯ. Все равно мне возвращаться. Так, может, сейчас уже? Я по Сашке соскучился.
САША. Привет, смотри, как я умею!
ГАЛИНА. Ну, поиграй с ним. Пока он у нас есть.
ВЛАДЯ. Ты чего говоришь?
ГАЛИНА. А ты не подумал, что будет дальше? Через год ему семь будет, потом шесть, потом… А потом я его обратно рожу, так получается. И не будет у нас Саши.

Владя смотрит на сына и ему, как Галине, видится, как тот, не сходя с места, уменьшается, уменьшается… Становится кульком, лежащим на стуле, кричащим во все горло. Владя встряхивает головой.

ВЛАДЯ. Ты заранее не надо… Может, еще все повернется…

37.
Ночь. Около двенадцати. Старуха–добытчица сгребла вокруг себя продукты, караулит их.

Столпцов, выпивая, смотрит на график добычи, не сводя глаз.

Настя не знает, как защитить себя от перемещения. Привязала руку ремнем к кровати. Отвязала. Идет в ванную. Запирается. Бормочет.

НАСТЯ. Дура… Не поможет…

Но придвигает к двери туалетный столик-тумбочку.

Ирина Ивановна посмотрит то на портрет покойного мужа, то на кровать, которая уже застелена.

Владя осторожно подходит к жене.
ВЛАДЯ. Может, я останусь?
ГАЛИНА. Если хочешь.
ВЛАДЯ. Глупость у меня с этой Вероникой вышла. Случайность. А ты сразу…
ГАЛИНА. Была глупость – значит, опять будет.
ВЛАДЯ. Не обязательно. Мы с ней не ночью…
ГАЛИНА. Без подробностей, ладно?

Владя обнимает ее, целует, нежно кладет на постель. Но бьет двенадцать часов – и он оказывается на съемной квартире.

А вокруг старухи опять пусто.

Кровать покойного мужа Ирины Ивановны исчезает.

График на глазах Столпцова укорачивается. Вырытые ямы карьера становятся меньше.

А Настя опять рядом с Анатолием. На этот раз он спит. Настя разглядывает его лицо. Свет падает так, что оно кажется зловещим. Настя потихоньку встает, одевается.

38.
А Перевощиков оказывает в купе СВ, да не один, а с Кирой.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Ты как здесь?
КИРА. Как и в прошлый вторник. Сам меня в Москву вызвал, чтобы обратно вместе прокатиться.
ПЕРЕВОЩИКОВ. А может, все это происходит из–за того, что мы глупостей натворили? Вдруг Бог все–таки есть, вот он нас и наказал. А?
КИРА. Какой еще бог, Петя? Скажи честно: разлюбил?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Все. Я больше жене не изменяю!
КИРА. А куда ты денешься? В прошлом изменял – значит, опять будешь.

39.
Столпцов мрачно стоит над котлованом. Рядом бригадир.

БРИГАДИР (развязно). Я чего думаю, Игорь Анатолич…
СТОЛПЦОВ. Ты выпивший? На работе?
БРИГАДИР. Извините, я не виноват! Грамма с вечера не пил! А вот во вторник, было дело, немного принял… Но это же был прошлый вторник! Я же не виноват, что он опять наступил! Так вот, чего я думаю. Вот мы из земли копаем, черпаем, копаем, черпаем, взрываем, режем, крушим… Она терпела, терпела – и все, амбец, кончилось ее терпение. Решила: фиг–то вам, хватит, а то от меня ничего не останется. И пошла крутиться назад. То есть, если глобально, сначала вся техника пропадет, потом люди исчезнут – и будет сплошная природа!
СТОЛПЦОВ. Умней ничего не придумал?
БРИГАДИР. Придумал. С людьми то же самое. Мы же тоже копаем друг друга. Из меня жена и дети соки тянут. Да и вы тоже, Игорь Анатолич, если честно. А с вас Москва кровь сосет, чемоданами деньги туда отправляете, все же знают! Ну, и опять–таки, из–за этого произошел сбой.
СТОЛПЦОВ. Значит, теперь ничего не копать, не бурить, не добывать? Это же невозможно! Жизнь остановится.
БРИГАДИР. Такого не бывает. Я хоть техникум закончил, а знаю: закон сохранения энергии. Ничего не останавливается. А вот назад – это запросто!
СТОЛПЦОВ (экскаваторщику). Чего встал? Работаем!
ЭКСКАВАТОРЩИК. А толку?
СТОЛПЦОВ. Поговори у меня! Вот не выдам зарплату – будешь знать.
ЭКСКАВАТОРЩИК. Не выдавайте. Все равно у меня деньги в понедельник были, я помню. Значит – опять будут!

40.
Настя мчится по ночной дороге, подъезжает к Рупьевску, сбавляет скорость. Вглядывается в темноту. Видит на обочине дремлющую черно–белую собаку. Собака поднимает голову. Настя улыбается.

41.
Настя и Илья сидят в кафе. Настя с удовольствием ест пирожные.

ИЛЬЯ. Раньше ты осторожней угощалась.
НАСТЯ. Все равно не впрок. Завтра буду такая же, как была.

Илья любуется ею.

ИЛЬЯ. Знаешь, мне все равно, что будет завтра, вчера или позавчера. Сегодня я счастлив.

Настя невольно улыбается. И тут входит Анатолий. Подсаживается к столику.

АНАТОЛИЙ. Так и думал, что вы здесь.
НАСТЯ. Здесь – и что?
АНАТОЛИЙ. Вообще–то ты мне жена. Если не сегодня, то в перспективе.
ИЛЬЯ. Если она будет, эта перспектива.
АНАТОЛИЙ. Юноша, ты не нарывайся. Могу и наказать.
ИЛЬЯ. И я могу!
АНАТОЛИЙ. Да? Молодец. Мужик! Дай руку пожму.

Илья дает ему руку, Анатолий, более мощный, тренированный, сильно сжимает ее. Так, что Илья корчится от боли.

АНАТОЛИЙ. На пианино играешь?
ИЛЬЯ. Нет!
АНАТОЛИЙ. И не будешь!

Слышится хруст. Илья хватает бутылку и что есть силы ударяет Анатолия по голове. Тот падает. Из–под головы вытекает лужа крови. Настя в ужасе. Вокруг собираются люди. В том числе и Посошок, который, как ни странно, трезв. Он произносит странную фразу.

ПОСОШОК. Этого я и боялся.

42.
Скорая помощь с сиреной едет по городу.

43.
Врач и Ассистентка осматривают голову Анатолия.

АССИСТЕНТКА. Что, Тихон Семенович?
ВРАЧ. Хорошо ударено.
АССИСТЕНТКА. И что делать?
ВРАЧ. Ждать до ночи.

44.
Илья сидит в отделении милиции, в «обезьяннике». Ему виден лейтенант Виктор Сурьев, который тюкает по клавишам компьютера, составляя отчет.

ИЛЬЯ. Брось, Витя, не мучайся. Ты посмотри, двенадцатый час. Скоро вся твоя писанина исчезнет. И я исчезну, буду дома спать в своей постели. И ты там же окажешься. То есть в постели. В своей.
СУРЬЕВ. Я позапрошлой ночью допоздна на работе сидел. Значит, буду тут же. Кстати, у меня пива было две бутылки холодного. Сейчас хорошо бы. Ты говоришь – не пиши. А если время повернется обратно, Илья, ты об этом думал? Тогда Столпцов Анатолий Игоревич, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, пятнадцатого марта, останется мертвым, а ты будешь убийцей.
ИЛЬЯ. Типун тебе на язык!
СУРЬЕВ. Знаешь, не надо! Мы хоть и соседи, а я сейчас при исполнении!
ИЛЬЯ. Ну, извини. Попить дай.

Сурьев приносит ему воды, Илья пьет, садится на нары.

45.
Стрелка близится к двенадцати.
Сурьев оборачивается, видит на нарах застывшую фигуру. Он встает, подходит.

СУРЬЕВ. Ну что, Илья? Плохо твое дело, время назад повернулось. То есть вперед. Значит, ты настоящий убийца.

Фигура ворочается, поднимается голова пожилого человека.

СУРЬЕВ. Дядя Миша?
ДЯДЯ МИША. И дома беспокоят, и тут поспать не дают…

Сурьев возвращается к столу и видит две бутылки пива.

46.
Анатолий исчезает из палаты и оказывается в постели с Настей. На этот раз Настя спит, а он бодрствует. Анатолий щупает голову. Берет полотенце, осторожно связывает руки Насти и привязывает к кровати.

47.
Сурьев, выпив пива, встает, пристегивает ремень с кобурой, надевает фуражку, выходит из отделения.

48.
Ирина Ивановна слышит стук в дверь, встает, открывает. Перед ней стоит Сурьев.

СУРЬЕВ. Доброй ночи, теть Ир. Такое дело, Илья ваш, как бы это сказать…
ИРИНА ИВАНОВНА. Да знаю. И что на него нашло… Но этот–то живой оказался?
СУРЬЕВ. Живой, я в больницу звонил. Но факт убийства от этого не отменяется. Разрешите пройти?

Сурьев проходит, будит спящего Илью.

СУРЬЕВ. Подъем, гражданин Микенов. Помните, что человека убили?
ИЛЬЯ (потирая глаза спросонья). Но я ведь тут, а не у тебя в отделе. Значит, сегодня опять вчера. И Анатолий жив.
СУРЬЕВ. Это вопрос второй. А первый вопрос: убийство было?
ИЛЬЯ. Какое же убийство, если убитый жив?
СУРЬЕВ. Неважно. То есть важно, но ты его убивал? Убивал? Так что, как минимум, покушение. Пройдемте, гражданин Микенов. Дружба дружбой, а служба службой.

49.
Настя просыпается, хочет встать и видит, что она привязана.

НАСТЯ. Это еще что такое? Развяжи немедленно.
АНАТОЛИЙ (с задумчивостью человека, одержимого маньячной мыслью). Я вот думать начал, Анастасия, радость моя. Ты говорила, что меня любишь, почему же от меня бегаешь? Несколько дней назад мы были муж и жена. А теперь ты  рассиживаешь в кафе со своим бывшим хахалем… Я начинаю сомневаться. Я начинаю думать: может, тебе просто был нужен перспективный жених?
НАСТЯ. Считай, что так… Хотя на самом деле…
АНАТОЛИЙ. Стоп. Первое слово дороже второго. Что женщины думают на самом деле, все равно никто никогда не узнает. Знаешь, почему?
НАСТЯ. Интересно.
АНАТОЛИЙ. Потому, что они сами не знают, о чем думают. Ладно, я подскажу. Ты меня любишь. Ты меня хочешь. Но ты девушка гордая и боишься в этом признаться.
НАСТЯ. Не трогай меня!
АНАТОЛИЙ. Имею полное право.
НАСТЯ. Толя… Это же будет… Это же изнасилование!
АНАТОЛИЙ. Неужели? Пустяки, завтра все забудется. Меня вот вообще убили – и ничего, не обижаюсь. Я тоже его при первом случае убью.
НАСТЯ. Развяжи, прошу тебя.
АНАТОЛИЙ. Скажи, что любишь, развяжу.
НАСТЯ. Да.
АНАТОЛИЙ. Что да?
НАСТЯ. А ты, оказывается, сволочь, Толик.
АНАТОЛИЙ. Не без этого. Но именно это тебе и нравилось, именно поэтому ты своего ласкового и нежного Илью бросила.
НАСТЯ. Я не бросила, а…
АНАТОЛИЙ (зажимает ей рот). Молчи. И не вздумай укусить. А то я тебя тоже убью. Кстати, это идея. Никто не имел мертвую женщину. А, должно быть, интересно. Все равно ведь оживешь. Чем бы мне тебя? Крови я не люблю, вот досада. Ладно, в следующий раз.

50.
Ольга Егоровна с удивлением видит входящую в дом дочь: растерзанную, в синяках.

ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Настя, что случилось?
НАСТЯ. Ничего… (Не сдержавшись). Он… меня…

Ольга Егоровна хватается за телефон.

51.
Старуха сидит перед телевизором.

ВЕДУЩИЙ. Повсеместно отмечается нарастание хулиганских действий, беспорядков и грабежей. Маргинальное население и молодежь больших городов грабит магазины, предпочитая брать продовольственные товары, которые можно употребить сегодня же.
Толпы дезорганизованного населения во всех странах жгут автомобили, взрывают особняки ради забавы. Подростки колледжа Блэквайт, США, где готовили младших командиров для армии, взломали двери в хранилище оружия, разделились на две армии и устроили учения, в ходе которого убито и ранено несколько десятков человек. Родители с надеждой ждут завтрашнего дня.

Соответствующие кадры иллюстрируют слова ведущего.

52.
Эту же передачу смотрят три рупьевских подростка: Чучел (высокий, худой), Проня (коренастый, мрачный) и Сопля (юркий, живой). Они пьют пиво и жуют семечки.

СОПЛЯ. Чучел, Проня! Пацаны оттягиваются, а мы чего сидим?
ПРОНЯ. Тебе, Сопля, лишь бы дергаться. Сиди и не шмыгай. Пиво есть, чего еще?
СОПЛЯ, А может, я виски выпить хочу!
ЧУЧЕЛ. А я бы телочку какую-нибудь. И тебе, Проня, не помешало бы. Я–то хоть пробовал, а ты нет.
ПРОНЯ. Успею.
ЧУЧЕЛ. Не успеешь, Проня. Сейчас тебе пятнадцать, а потом будет четырнадцать, тринадцать, и вообще десять. Кто тебе даст?
СОПЛЯ. Чучел, я тебе правду скажу: ты умный! В самом деле, пацаны, если мы назад будем расти, мы тогда что, нормальной жизни не попробуем? Я даже права на машину не получил, а поездить вообще не получится?

Проня, подумав, медленно встает и берет биту.
А Сопля бежит на кухню, перебирает  утварь, находит топорик для рубки мяса.
А Чучел с антресолей вытаскивает настоящий карабин.

ЧУЧЕЛ. Дедовский.
ПРОНЯ. А патроны есть?

Чучел показывает целую коробку.

53.
По коридорам стремительно идет Столпцов. Все расступаются. Столпцов открывает дверь с табличкой: «ПРОКУРОР Г. РУПЬЕВСКА ОПТОВ В.А.» Посетители прокурора, увидев Столпцова, тут же исчезают.

ОПТОВ. Игорь Анатольевич, какими…
СТОЛПЦОВ. Моего сына убили, ты знаешь?
ОПТОВ. Естественно. И то, что он ожил, знаю.
СТОЛПЦОВ. Минуточку. Убийство – было?
ОПТОВ. Было.
СТОЛПЦОВ. А тот, кто его совершил, убийца или нет?
ОПТОВ. В общем–то да.
СТОЛПЦОВ. Тогда почему его отпустили?
ОПТОВ. Насколько я знаю, не отпустили, он под подпиской о невыезде. Которой, правда, у него, наверно, уже нет.
СТОЛПЦОВ. Почему?
ОПТОВ. Потому что, если она была выдана во вторник восемнадцатого, то сегодня, в понедельник, ее уже нет.
СТОЛПЦОВ. Тогда никаких подписок! В следственный его изолятор до суда!

Оптов пригладил пухлой ладонью вспотевший складчатый затылок:

ОПТОВ. Я могу выдать санкцию. И выдам, допустим. И его запрут в сизо. Сегодня же. Но завтра он автоматически будет на свободе – потому что он там был. Вот ведь в чем колбаса, Игорь, у меня это этого голова уже пухнет!
СТОЛПЦОВ. И что будем делать?

Дверь распахивается, входит Перевощиков. Здоровается за руку с Оптовым и демонстративно не замечает Столпцова. Садится и обращается исключительно к прокурору.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Что будем делать? Его сын (тычет пальцем в Столпцова) мою дочь изнасиловал. И гуляет на свободе!
СТОЛПЦОВ. Как он мог собственную жену изнасиловать?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Какая она ему жена, если свадьба давно уже не считается? Не было ее!
СТОЛПЦОВ. А то, что хахаль твоей дочери моего Толика убил – тоже не считается?
ОПТОВ (разводя руками). Петр Сергеич! Игорь Анатолич! Вы прямо как эти. Ну, у Гоголя. «Как поссорились…» – кто там поссорился? Иван Петрович с Петром Ивановичем? Или как?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Ты Гоголем мне уши не натирай, ты принимай меры!
СТОЛПЦОВ. Вот именно!

Оптов растерян, не знает, что делать. И тут слышится шум. Они все трое подходят к окну. И видят нечто невообразимое.

54.
По улицам Рупьевска, руководимые Соплей, Проней и Чучелом (вернее, они зачинщики, руководителей нет) идут толпы подростков и молодежи. Они громят витрины, тащат вещи: телевизоры, компьютеры и т.п. В продуктовых отделах берут еду, в винных – пиво, вино, водку. С треском разлетается стеклянный шкаф с дорогими напитками: виски, коньяк, джин… А вот кто–то взял мотоцикл в автосалоне, сел на него и поехал – прямо через витрину. А другой не мелочится, выбрал лучший автомобиль – и тоже через витрину.

В кабинете Перевощиков кричит в телефон:

ПЕРЕВОЩИКОВ. Чикин! Где твои люди? Ты не видишь, что творится?! Звони в область, пусть ОМОН пришлют!

Что ответил Чикин, неизвестно. Мы видим нескольких полицейских, которые робко жмутся к машине ДПС. Подбегают подростки, переворачивают машину. Полицейские скрываются в магазинчике заправки, заложив дверь шваброй. Испуганный персонал смотрит на улицу. Один из полицейских оказался рядом со стеллажом, где сладости. Не удержался, взял «сникерс», а еще пару сунул в карман.

Молодежь трудолюбиво взламывает магазин «Охота». И это удается. Ворвались туда, похватали, кто что смог. Выбегают с пистолетами, ружьями, охотничьими ножами, кто–то схватил подводное ружье. Опробуют оружие на телевизорах, витринах, окнах, на памятнике Ленину, что стоит на площади. Учреждения закрыли окна и двери, служащие легли на пол, продавцы бросили прилавки. Один из шалунов метился в банкомат – и попал, но осколком стекла задело ухо Сопли. Тот вытирает кровь, берет у Чучела дробовик и в упор расстреливает обидчика. Тут же крик:

– Наших стреляют!

Начинается пальба, перестрелка – как в боевиках о диком Западе. Все стреляют во всех. Оптов смотрит и повторяет:

ОПТОВ. Что делать, Петр Сергеич? Это же ужас…

По улице бежит женщина, это мать Чучела. Она бесстрашно бросается в самое пекло. Увидев сына, кричит:
– Ты что же делаешь, паразит? А ну, отдай ружье?
ЧУЧЕЛ. Мам, уйди!
– Я те уйду! Отдай, сказала!
После этого она оглядывается и кричит:
– Матеря, вы чего попрятались все? Они же друг друга покрошат!
И появляются другие матери, а за ними и хмурые отцы. Появилась и храбрая полиция. Обезоруживают подростков. Полицейские ведут их в райотдел, заполняя все камеры и кабинеты, запирая, связывая или заковывая в наручники.

А на площади остались раненые и убитые, над которыми рыдает родня.
В сторонке Посошок, по–прежнему трезвый и по–прежнему трагичный.

ПОСОШОК. Я так и знал. Я так и думал…

В кабинет прокурора входит майор Чикин, глава районного УВД.

ПЕРЕВОЩИКОВ. Что скажешь?
ЧИКИН. Около двадцати раненых, семь убитых. Сорок четыре человека взяты и заперты.
ОПТОВ. Ужас… Ужас…
ЧИКИН. Остается надеяться, что завтра будет не завтра, а опять вчера. Тогда все оживут. Так сказать, естественным порядком.
СТОЛПЦОВ. А если нет?

Тягостное молчание.

55.
Упорная старуха, опять набравшая продуктов, сидит и смотрит на часы.
Двенадцать.
Продукты исчезли.

СТАРУХА. Да етит–то твою… ! Сколько ж это можно?

В райотделе полиции только что был гомон и гогот во всех камерах – и вдруг тишина. Сурьев взял ключи, пошел смотреть. Нигде никого.

Убитый Проня, лежащий в морге, исчез и оказался дома, потянулся во сне, почмокал губами. Вполне живой.

56.
Настя – в постели с Анатолием.

НАСТЯ. Мы что, до свадьбы каждую ночь вместе были?
АНАТОЛИЙ. Практически. Находились в угаре сексуального эротизма.
НАСТЯ. Сейчас у меня угара нет. И если ты опять посмеешь…
АНАТОЛИЙ. Успокойся. Ты знаешь, у меня идея родилась. Ведь рано или поздно время повернется обратно. Вот если бы рассчитать этот день, то есть день перед этим днем, и взять банк, который покрупней!
НАСТЯ. Тебе отцовских денег мало?
АНАТОЛИЙ. Это деньги? Люди яхты строят за миллионы долларов, а мне еле на бензин хватает. Нет, в самом деле. Вот если сегодня понедельник, а завтра воскресенье, тогда грабить смысла нет, всё само собой в банк вернется. А если как–то угадать, когда после понедельника опять будет вторник, то все денежки у меня останутся.
НАСТЯ (встает и одевается). Совсем у тебя голову снесло.
АНАТОЛИЙ. Опять уходишь? Ладно, до завтрашней ночи!

57.
Настя подъезжает к дому Ильи. Ее машина молча, если так можно сказать, стоит у дома.
Спящий Илья, будто почувствовав что–то, просыпается. Выглядывает в окно. Видит машину, поспешно одевается.
Он торопливо идет к машине, садится.

Не говоря ни слова, Настя едет куда–то. Илья догадывается, что лучше не задавать вопросов. Они выезжают за город. Резко затормозив, машина останавливается. Настя жадно целует Илью. Смешно, неловко и трогательно выглядит то, как они перелезают на заднее сиденье, обнимаются, стаскивают друг с друга одежду.

58.
Пятеро человек обсуждают сложившуюся ситуацию: Оптов, Перевощиков, Столпцов, майор Чикин и судья Мутищева Валентина Матвеевна.

ОПТОВ. Валентина Матвеевна, вы у нас все–таки судья с огромным опытом. Что можно сделать? Нельзя же так оставлять.
СТОЛПЦОВ. Вот именно. Другие пример брать будут. Да и так уже. У меня рабочие в карты играли, одному не понравилось, как другой пошел, взял и кирпичом его по балде. Ничего, говорит, завтра оживет.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Это и опасно! А если завтра будет не вчера, а именно завтра. Все убитые так убитыми и останутся.
ЧИКИН. У меня сотрудники увольняются. У одного вчера пистолет выхватили и его же из этого пистолета… С утра пришел, подал заявление. Я говорю: все равно завтра твоей бумажки не будет. А он: тогда, говорит, примите устно. И прямо в кабинете погоны с себя сорвал.

Мутищева слушает это и размышляет.

МУТИЩЕВА. Я вот что думаю. Сажать смысла нет – завтра выйдут. То есть даже и не зайдут. Штрафовать – деньги назад вернутся. Значит, нужно наказание, которое действует хотя бы на момент самого наказания.
СТОЛПЦОВ. Например?
МУТИЩЕВА. Выпороть.
ОПТОВ. Вы шутите, Валентина Матвеевна! У нас и в кодексе такого наказания нет.
ЧИКИН. Мало ли. Вон горские народы до сих по шариату судят, и плевать они хотели на твой кодекс. А в казачьих станицах, я слышал, не так давно потихоньку порку ввели – на  майдане, при общем сходе. Власть знает, но закрывает глаза.
ПЕРЕВОЩИКОВ. Согласен – выпороть. Завтра, конечно, болячки пройдут, но хоть сегодня поболят. (Столпцову). И с твоего сына начать.
СТОЛПЦОВ. Или с твоей дочери.
МУТИЩЕВА. Я знаю о ваших разногласиях, но давайте это на потом, нам сейчас акция нужна. Понимаете?
ЧИКИН. Организуем!

59.
По Рупьевску ходят люди, развешивают какие–то объявления.
Кстати, все магазины целы, все опять на своих местах. Только кое–где владельцы и служащие забивают витрины досками или прикрепляют металлические решетки. Хотя бы на сегодня. Бессмысленная работа, конечно, но… Но что–то надо же делать!
Одновременно разъезжают «воронки», вчерашних бузотеров забирают и куда–то отвозят.
Народ стекается на площадь, к кинотеатру «Искра».

И вот уже кинотеатр забит до отказа. Окруженные полицейскими, сидят веселые подростки – они считают, что им ничего не грозит.

– Требую себе смертной казни! – дурашливо кричит Сопля. – Только я завтра тоже кого–нибудь повешу.

Трое друзей, Илья, Владя и Посошок сидят рядом.

ПОСОШОК. Интересно, что они придумали?
ВЛАДЯ. Да без толку, ничего не поможет. Слав, а почему ты все–таки пить бросил?
ПОСОШОК. Что самое страшное в прошлом? То, что его нельзя изменить.
ИЛЬЯ. Я бы не сказал.
ПОСОШОК. Правильно. Я тоже понял, что изменить кое–что можно. Иначе с ума сойдешь. Ведь будущее чем интересно: ты не знаешь, что будет. А в прошлом все известно. Я вот – пил. И тут я придумал: а если бросить? Уже что–то новенькое, правильно? (Огорченно) Только все равно с похмелья каждое утро мучаюсь. Но терплю.

Меж тем прокурор говорит что–то важное, Илья шикает на Посошка. Друзья вслушиваются.

ОПТОВ. Таким образом, учитывая тяжесть содеянного и ту опасность, которую представляют для общества обвиняемые, учитывая, что может быть создан опасный прецедент безнаказанности, учитывая, что, если сегодня обошлось и мертвые ожили, потому что после вторника наступил понедельник, но завтра может не обойтись и мы будем иметь гору трупов… Я прошу суд назначить наказание в виде… В виде физического воздействия посредством… Посредством подручных средств, как то: розги!

Зал взорвался. Возмущение виновных подростков и их родителей потонуло в шквале одобрительных выкриков.
– Правильно! Меня отец лупил – и я человеком стал! – кричит кто–то пьяный, но справедливый.
– Конституцию нарушаете!
Встает Мутищева.

МУТИЩЕВА (показывая всем книжечку с триколором на обложке – конституцию). Цитирую! (Читает). Статья пятьдесят шесть, пункт один! В условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод. Пункт два! Чрезвычайное положение на всей территории Российской Федерации и в ее отдельных местностях может вводиться при наличии обстоятельств! (Оглядев всех). А у нас разве не обстоятельства? Или вы хотите, чтобы завтра вас тоже убили?

Молчание.

60.
Площадь перед кинотеатром. Толпа выстроилась в каре. В центре, охраняемые полицейскими, стоят «виновники торжества». Перед ними – несколько скамеек. Тут же стоит грузовик с розгами. Исполнители подходят к первой группе, волокут их к скамьям. Сдергивают штаны. Но среди них девушка. Она верещит и сопротивляется.

МУТИЩЕВА. Девушек можно через одежду!

Наказуемых уложили, наказывающие встали над ними, одновременно поднялись розги и одновременно опустились. Вопли исторглись из десятка глоток. Две женщины упали в обморок, какой–то пьяный папаша бросился вмешаться и был остановлен, но в целом первый удар состоялся без массовых эксцессов. Дальше пошло легче. Получив свою
порцию, наказанные дрожащими руками натянули одежды, обратили зареванные лица к родным.
– Может, хватит? – крикнул кто–то сердобольный.

СОПЛЯ. Ага! Нас выпороли, а они целые будут?
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Всех пороть!

И высекли всех. При этом полиционеры, сначала робевшие и стеснявшиеся, вошли в азарт и на ходу овладевали мастерством: научились с первого удара просекать до крови молодую кожицу, а потом попадать по рассеченному месту, что было, конечно, больно.

ВЛАДЯ. Вот так, Илья. Ты следующим будешь.
ПОСОШОК. По идее, надо бы.
ИЛЬЯ. Спасибо, друг.
ПОСОШОК. Для твоей же пользы. А то не сдержишься, опять кого-нибудь убьешь. А тут хотя бы позора будешь бояться.
ИЛЬЯ. Дело не в этом. (Задумчиво). Дело в том, что я раньше не представлял, что могу кого–то убить.
ПОСОШОК. Все не представляли. А теперь все представляют. Это и страшно.

61.
Старуха смотрит телевизор.

ВЕДУЩИЙ. Завтра будет месяц, как началось движение назад. По земле продолжают прокатываться волны грабежей, насилия, убийств. Меры воздействия, называемые «рупьевскими» по имени города, где впервые был опробован метод массовой порки, оказались не столь эффективны, как ожидалось, но все–таки как–то сдерживают разбушевавшуюся молодежь. Проблема полиции в том, чтобы успеть отловить нарушителей до того, как перестреляют самих полицейских. Постоянно совершаются грабежи в банках, абсолютно бессмысленные, поскольку деньги опять оказываются в сейфах, кое–где их даже перестали охранять.

Все рассказываемое иллюстрируется соответствующими кадрами.

62.
Анатолий с лицом человека, обуреваемого идеей, сидит перед большим листом бумаги и вычерчивает какие–то графики. Линии расходятся, сходятся и вот все сошлись в одной точке. 20–е июня. Анатолий обводит число кружком. Смотрит на календарь: 20–го июня.

63.
Анатолий подъезжает к областному центру. На указателе – «ПРИДОНСК».

64.
Он – возле здания, видна часть вывески: «Центральный банк». Анатолий надевает маску, берет из багажника большой чемодан на колесах, идет к банку. В пустом зале служительницы пьют чай. С удивлением смотрят на Анатолия.
– Псих какой–то.
– Или в грабителя играет.

АНАТОЛИЙ (измененным голосом). Хранилище открыто?
– Открыто, заходи, веселись!

Анатолий входит. Набивает чемодан деньгами.
Он делает вид, что идет в другую сторону, а потом, обогнув здание, возвращается к своей машине. Озирается, засовывает чемодан в багажник.

65.
Анатолий в своей комнате считает деньги. Считает, считает, считает…. И вдруг все исчезло. Ни одной купюры. А Анатолий – в постели с Настей. Но на этот раз он ни секунды не лежит рядом, вскакивает, ищет бумагу и ручку. Ручку находит, бумаги нет, он сдирает обои, начинает вычерчивать графики заново. Настя просыпается, встает, выходит, он даже не замечает этого.

АНАТОЛИЙ. Ошибся, ничего, бывает!

66.
Ирина Ивановна смотрит то на часы, то на календарь, где одно из чисел жирно обведено черным кружком, а рядом крестик.
И вот появилась постель, а на ней умерший муж, Геннадий Васильевич. Ирина Ивановна прикрыла рот рукой и перекрестилась.
Она сидит рядом с мужем, ждет его пробуждения.

Утро. Геннадий Васильевич просыпается.

ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Что–то долго я, вроде, спал?
ИРИНА ИВАНОВНА. Неважно. Главное – проснулся.
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. И снилось мне что–то такое…
ИРИНА ИВАНОВНА. Что?
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Не помню.

Входит Илья, видит отца, бросается к нему.

ИЛЬЯ. Батяня! Живой!
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Никак не помру. Вас измучил, сам измучился…
ИЛЬЯ. Мама тебе не сказала разве? Ты теперь назад будешь жить! Время пошло назад, понимаешь? Ты умер – и опять живой. Понял?

Геннадий Васильевич долго обдумывает.

ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Значит, опять мучиться? И зачем мне это надо?
ИЛЬЯ. Пап, потерпи три года, через три года тебе будет лучше, а через пять лет, то есть когда ты заболел, ты снова выздоровеешь.
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. А тебе эти пять лет предложить – согласишься?
ИРИННА ИВАНОВНА. Какой ты, Гена… Я так рада, что ты… А ты – неужели не рад, что с нами опять?
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (кашлянув). Рад, конечно… Только…
ИРИНА ИВАНОВНА. Что?
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Болит.
ИРИНА ИВАНОВНА. Сейчас укольчик сделаем!

67.
Илья и Настя лежат где–то на сеновале, Илья дует травинку, смотрит в небо, счастлив. Настя поворачивается, смотрит на его лицо.

НАСТЯ. Завидую тебе. Довольный, веселый.
ИЛЬЯ. Я сам себе завидую. Отец ожил, надо же!
НАСТЯ. Я не про это. Хотя и про это тоже. Отец ожил – да, здорово. А вот мне подруга из Придонска звонила, плачет. Говорит: месяц назад дочку родила, а теперь опять беременная на девятом месяце. А потом будет на восьмом.
ИЛЬЯ. Это печально. Ничего не могу с собой поделать, все равно счастлив. Потому что с тобой.
НАСТЯ. А завтра? Конечно, любовь, да… Но если у нас детей не будет, Илья, зачем мне такая любовь?

Илья не знает, что ответить.

68.
Посошок, Илья и Владя сидят в кафе «Аромат». Работает телевизор над стойкой бара. Ведущая бодро говорит.

ВЕДУЩАЯ (на кадрах: школьники толпятся у школ). Сегодня тридцать первое мая, в школах по решению министерства образования начались занятия. Пока время не повернулось обратно, а этого ожидают со дня на день, решено, что те, кто учились, например, в восьмом классе, перейдут в седьмой класс, так как они стали младше, но будут изучать программу девятого класса, так как программу седьмого они уже прошли.

Бармен, поморщившись, выключает телевизор.

ВЛАДЯ. Галина говорит, ее ученицы, которым четырнадцать–пятнадцать, с ума сходят. Они ведь уже готовились во взрослую жизнь вступить, в том числе половую…
ИЛЬЯ. Отстал от жизни, уже вступили.
ВЛАДЯ. Не все. Вот Галина и говорит, кто не начал, им обидно, что так и не начнут. Будет им тринадцать, двенадцать, десять, пять. Поэтому все как с цепи сорвались, стараются сейчас все сделать.
ПОСОШОК. Не нравится мне, как ты это говоришь. Будто завидуешь.
ВЛАДЯ. Отстань, я с женой живу.
ИЛЬЯ. Только в полночь.
ВЛАДЯ. А потом опять к ней возвращаюсь. Правда, иногда сплю у себя на квартире, потому что в соответствующую полночь там спал.
ПОСОШОК. Беда будет. Людей ведь что держит? Боязнь расплаты. Кто–то в Бога верует, кто тюрьмы боится, кто людского осуждения, а у кого–то просто совесть есть. А теперь боязнь исчезает.
ВЛАДЯ. Точно. Ты вот пить бросил, а я начал. Потому что похмелья нет!
ИЛЬЯ. А у меня язва прошла.
ПОСОШОК. Доиграемся мы.
ИЛЬЯ. Это не мы играем.
ВЛАДЯ. А кто?

Пауза. Ответа ни у кого нет.

69.
В кабинете Перевощикова – Столпцов. Они выпивают и с азартом ругаются.

СТОЛПЦОВ. Раньше я тебе правду не говорил, а теперь скажу! Воруешь ты, друг! Бюджетные деньги закапывали твои рабочие, асфальт на сырой песок клали. Асфальт–то сейчас сошел, а песочек наружи, все видно!
ПЕРЕВОЩИКОВ. А ты бы добавил денег на постройку! Нет, ты все в свой карман! Капиталист! Вор похлеще меня.
СТОЛПЦОВ. Я свое ворую, а ты чужое!
ПЕРЕВОЩИКОВ. Где ты тут свое нашел! Это моя земля, я на ней родился, а ты приезжий. Туда же – мое!
СТОЛПЦОВ. Ты меня не подначивай, я и в морду могу дать!
ПЕРЕВОЩИКОВ. Ты? Кишка тонка! Глиста столичная!

Столпцов ударяет Перевощикова кулаком по лицу. Перевощиков отвечает. Начинается драка – дурацкая, мальчишеская.

70.
Ольга Егоровна встречает избитого мужа.

ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Господи, что с тобой?
ПЕРЕВОЩИКОВ. Завтра пройдет.

71.
Геннадий Васильевич кашляет, стонет.

ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Прошу тебя, как человека, вколи что-нибудь, чтоб я опять умер!
ИРИНА ИВАНОВНА. Не говори глупостей!

Из своей комнатки выходит Илья.

ИЛЬЯ. Отец, давай я тебе морфия достану. Боль снимает, а наркоманом ты все равно не станешь, потому что ты им не был.
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты с кем говоришь? Я покойник! Нечего мне тут среди вас делать! Умер, всех избавил, а теперь делают вид, что радуются!

Илья и мать печально переглядываются.

72.
Владя и Галина укладываются спать.

ГАЛИНА. Все не как у людей. До двенадцати ты тут, а потом опять на своей квартире. И что там делаешь, неизвестно.
ВЛАДЯ. Сплю! Потому что всегда спал после двенадцати.
ГАЛИНА. Будильник заведи – и возвращайся.
ВЛАДЯ. Галя, опомнись! Будильник заводят на будущее, а завтра–то будет вчера, поэтому не только завода в будильнике не будет, но и самого будильника!
ГАЛИНА. А если его заранее принести? А, ну да… Но утром приходи!
ВЛАДЯ. Обязательно!

73.
И в полночь пропадает, оказывается на съемной квартире, но не спит.

ВЛАДЯ. Ага. Значит, я в эту ночь не спал!

Он смотрит в окно. Неподалеку городской сквер, оттуда смех, музыка, девичьи взвизги. Владя одевается, выходит из дома. В один карман кладет газовый баллончик, в другой кастет. На всякий случай.

74.
Владя идет по улице сквера. Вдруг из кустов выпадает очень молоденькая девушка в красной кожаной юбке, едва прикрывавшей… впрочем, фактически ничего уже не прикрывавшей, и в маечке: две лямочки и полоска на груди, все остальное свободно для обзора и прикосновений. Девушка улыбается.

ДЕВУШКА. Красавец какой! И один! Ну, куда пойдем? Прохладно сегодня.
ВЛАДЯ. Пойдем… Пойдем ко мне.
ДЕВУШКА. А ты один живешь? А то вчера один такой же пригласил, а там жена, теща, дети за стенкой, неприятно.
ВЛАДЯ. Я один. Абсолютно!
ДЕВУШКА. А выпить есть?
ВЛАДЯ. Найдется.

Он, воровато оглянувшись, берет девушку за талию и ведет из сквера.
Они подходят к дому.
Тут сзади слышится топот.
Крик:
–Стой!

ДЕВУШКА. Гусь бежит. С Толстым. Сейчас вонять начнет.

Подбегают два подростка. Один с длинной шеей, другой, действительно, Толстый.

ГУСЬ. Куда это вы собрались?
ДЕВУШКА. Не твое дело.
ГУСЬ. Да? Ладно!

Он достает из ножен, висящих на поясе, огромный нож размером с кинжал, идет на Владю. Владя выхватывает баллончик, направляет струю в лицо Гусю. Гусь бросает нож, закрывает лицо руками, воет. Толстый убегает. Владя выхватывает кастет, бьет Гуся по лицу, тот падает. Владя в бешенстве лупит Гуся ногами.

ВЛАДЯ. Ну что, хватит тебе, Гусь? (Поднимает с земли нож). Может, из тебя гусыню сделать?
ГУСЬ. Сука… Все равно я завтра живой буду. Сам гусыней станешь!

В вечернем освещении Владе кажется, что у Гуся лицо кавказского типа. В его воображении возникают вдруг страшные кадры из интернета (многие их видели), как боевики перерезают горло нашим солдатам. Глаза Влади подергивается нехорошей мутью. Он склоняется над Гусем, хватает его за волосы. Девушка хохочет. Но тут руку Влади перехватывают. Это Посошок. Он вынимает нож из руки Влади, выбрасывает, а девушке говорит:

ПОСОШОК. Иди отсюда.
ДЕВУШКА. А чего ты? Третьим будешь? У меня трипак, конечно, а может, уже и СПИД, но завтра–то будет вчера, а вчера у вас ничего не было, значит, и сегодня не прицепится!
ПОСОШОК. Иди, я сказал!

Девушка уходит. Возвращается, помогает Гусю подняться, уводит его.

ВЛАДЯ. Ты что, следишь за мной?
ПОСОШОК. Просто шел, увидел. Владя, что ты делаешь? Завтра может наступить в любой день! В том числе завтра! Понимаешь? И этот парень будет мертвым.
ВЛАДЯ. Туда и дорога. Ненавижу этих прыщавых подонков.
ПОСОШОК. Не ври себе. Тебе просто захотелось убить, я это видел.
ВЛАДЯ. Ну и что? Все себе позволяют, а я хуже?

Посошок идет к тому месту, где лежит кинжал, приносит его.

ПОСОШОК. Тогда убей меня.
ВЛАДЯ. Ты рехнулся? Ты мне друг, с какой стати?
ППОСОШОК. Ну и что? Я ведь завтра оживу.
ВЛАДЯ. А если нет?

Посошок злится, швыряет кинжал, кричит.

ПОСОШОК. Ага! А этого парня ты хотел прирезать – без всяких если нет? А девушку малолетнюю поиметь – тоже без всяких если нет? Значит, все–таки сам понимаешь, что завтра может быть завтра, а не вчера? Себя обманываешь?
ВЛАДЯ. Отстань. Иди вон на площадь, под бочок к Ленину, и там ори. Агитируй.

75.
Настя, приняв душ, хочет одеться. Открывает платяной шкаф, что–то ее удивляет. Она перебирает наряды. Идет вниз, спрашивает у матери.

НАСТЯ. Мам, а где мое платье бежевое, джинсы черные, туфли замшевые? И много еще чего? Ты в чистку отдала?
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Забыла, Настя. Ты их двадцать первого мая из Парижа привезла. А сегодня двадцать второе, значит, еще не появились. Ты и так в них все лето отходила.
НАСТЯ. Постой. А двадцать первого я, значит, в Париже была?
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. В Москве. С Анатолием. А вот с десятого по двадцатое как раз в Париже, тоже с ним. Он тебе эту поездку и устроил.
НАСТЯ. Да, конечно, вспомнила… То есть, хочу я или нет, опять окажусь в Париже?
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Я бы не отказалась.
НАСТЯ. А я не хочу! Не хочу Парижа, Анатолия не хочу, ничего не хочу. Хочу жить, как раньше. Чтобы не знать, что будет завтра!
ОЛЬГА ЕГОРОВНА. Все хотят, доченька. Потерпи…

76.
Анатолий опять вычисляет день Поворота.
И опять грабит банк.
Считает деньги.
В полночь они исчезают.

АНАТОЛИЙ. Ошибся! Опять ошибся!

Он вскакивает, выбегает на балкон и видит Эйфелеву башню.

77.
Зима, лес. Паренек лет пятнадцати рубит елку. Вглядевшись, мы видим, что он похож на Илью Микенова. Впрочем, это Илья и есть, только за 12 лет до начала событий.
Срубив елку, он кладет ее на плечо и несет из леса.
Приближается к городу.

Панорама сверху в ясный зимний вечер: городок, который был в первых кадрах весь в огнях, казался ухоженным и благоустроенным, теперь не тот – исчезли многие здания, исчез котлован, исчез комбинат… Как–то все уныло и печально.

Илья входит в город. Вот девчушка какая–то пересекает улицу.

ИЛЬЯ. Настя?

Она поспешно отвернулась и свернула.
А вот едет машина, останавливается, из нее высовывается пятнадцатилетний Владя Корналев.

ВЛАДЯ. Подвезти?
ИЛЬЯЯ. А елку куда?
ВЛАДЯ. На крышу, на багажник.
ИЛЬЯ. Да нет, пешком прогуляюсь. Погода приятная. Не боишься, что остановят? Без прав, на отцовской машине, и лет тебе всего пятнадцать.
ВЛАДЯ. Никого не колышет. Бывший прокурор в двенадцать лет ездит, и ничего. Зачем елка, Илья, завтра она все равно исчезнет.
ИЛЬЯ. Пусть хоть до нового года постоит. В том Новом году у нас елки не было.
ВЛАДЯ. Ясно. А я сбежал. Галина сидит и ноет: сейчас бы нашему сыну двадцать лет было! Кошмар.
ИЛЬЯ. Кошмар. С наступающим.
ВЛАДЯ. Юморишь? Тебя с тем же.

78.
Илья вносит елку в дом. Помолодевший Геннадий Васильевич закусывает и выпивает. Наливает очередную стопку.

ИРИНА ИВАНОВНА. Пореже мечи.
ГЕННАДИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Мое дело! Раньше ты все пугала: заболеешь, сдохнешь! А теперь я точно знаю, что не заболею и не сдохну. (Илье). Дверь прикрой, дом выстудишь!

Илья ставит в углу елку, роется в старых игрушках.
Телевизор работает, голос ведущей:

ВЕДУЩАЯ. Ну что ж, дорогие телезрители, предыдущий двухтысячный год был нелегким, но неплохим. Надеюсь, наступающий тысяча девятьсот девяносто девятый окажется лучше и исполнится то, чего мы так долго ждали. А я прощаюсь с вами до завтра, тридцать первого декабря.

Крупно: календарь на стене, где все наоборот: воскресенье, суббота, пятница, четверг, среда, вторник, понедельник. И числа: 31–е, 30–е, 29–е и т.п.

Илья, нарядив елку, идет в свою комнатку. Включает там маленький телевизор, ложится.
В телевизоре заставка: «Новогоднее поздравление Президента Российской Федерации Ельцина Б.Н. с Новым 2000–м годом».

Илья аж подскакивает, ничего не понимая.

ИЛЬЯ. Как это? Почему:

Ельцин в телевизоре:
«Дорогие россияне! Осталось совсем немного времени до магической даты нашей истории. Наступает двухтысячный год. Новый век. Новое тысячелетие…»

ИЛЬЯ. Мам, пап, вы телевизор смотрите?

Ельцин продолжает: «Дорогие друзья. Дорогие мои. Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как президент России. Я принял решение. … В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина.»

Илья выкатывает глаза.

Путин в телевизоре:
«Дорогие друзья. Через три месяца состоятся выборы президента России. Обращаю внимание на то, что ни минуты не будет вакуума власти в стране. Не было и не будет. Я хочу предупредить, что любые попытки выйти за рамки российских законов, за рамки конституции России будут решительно пресекаться. Свобода слова, свобода совести, свобода средств массовой информации, права собственности, это основополагающие элементы цивилизованного общества будут надежно защищены государством. … Новый год это самый светлый, самый добрый, самый любимый праздник на Руси. В новый год, как известно, сбываются мечты. А в такой необыкновенный новый год уж тем более… С новым годом вас. С новым веком».
(Примечание: это подлинные слова и подлинные кадры, которые, конечно, могут быть сокращены. Концептуальная необходимость этого эпизода обсуждаема. А.С.)

Бьют куранты.
Илья выходит в комнату. Теперь это не пятнадцатилетний подросток, а тот Илья, каким он и был.

ИЛЬЯ. Мам, мне что, приснилось, что ли? Выступали… Эти…

Ирина Ивановна не отвечает.

ИЛЬЯ. А где… папа?

Ирина Ивановна не отвечает.

ГОЛОС ВЕДУЩЕГО. Ликует вся планета: сегодня в полночь произошел поворот назад, причем сразу в тот день, когда все началось, вернее, в следующий. Итак, наступило двадцать третье августа, воскресенье!

И тут только Илья замечает, что он в одних трусах, что за окном лето, и что не ночь, а утро.

79.
Экскаваторы роют землю с утроенной силой, радостный Столпцов из окна кабинета наблюдает за этим.

Летят в небе самолеты.

Идут быстрые поезда.

Нефтяные вышки качают нефть.

Края айсбергов обрушиваются в воду.

Конвейеры работают с фантастической скоростью.

80.
Настя просыпается в доме, который был для них построен. Видит окружающее, садится на постели… Входит Анатолий с подносом: кофе, булочки.

АНАТОЛИЙ. Всё вернулось… Хочешь уйти? Но тогда сначала надо развестись. (Показывает книжечку). Свидетельство о браке. На этот раз навсегда.
НАСТЯ. Я подумаю…

81.
В больнице, в палате реанимации лежит Слава Посошок. Приходят санитарки, перекладывают его на коляску и увозят в морг.
На пальце болтается бирка. Крупно: В.Посошок, 04.03.2012.
– Дата старая, – говорит одна санитарка.
– Да стереть забыли, – отвечает другая.
Стирает и пишет новую.

82.
И опять летят самолеты, идут поезда, работают экскаваторы, качается нефть – все быстрее, быстрее, быстрее. К грядущему процветанию с последующим опустошением.